Утро началось как обычно. За окном еще не рассвело, но город уже пробуждался, и его приглушенный гул доносился сквозь стекло. Я открыла глаза, потянулась и взглянула на мужа Владимира. Он спал на спине, рука свесилась с кровати, лицо расслабленное, почти детское. В такие моменты я старалась не думать о недавних ссорах, о его странной отстраненности, о том, как он стал поздно возвращаться с работы, оправдываясь: «Всё в порядке, просто дел много». Я хотела верить ему. Хотела, чтобы всё было хорошо.
Доброе утро, прошептала я, касаясь его плеча.
Он вздрогнул, открыл глаза.
Уже? пробормотал он, зея. Ты рано встала.
Хочу кофе, улыбнулась я. И может, позавдим?
Конечно, кивнул он, поднимаясь. Я сам приготовлю.
Я улыбнулась. Редкий жест заботы с его стороны. В последнее время он почти не участвовал в домашних делах, и я уже начала думать, что он просто устал. Но сегодня он выглядел иначе. Слишком внимательным. Слишком старанным.
Я пошла в душ, а когда вернулась, на кухне уже витал аромат свежесваренного кофе. Владимир стоял у стола, разливая темную жидкость по кружкам. В одну мою любимую фарфоровую, с синими цветами он налил кофе, а другую, с трещиной на ручке (ею всегда пользовалась свекровь), оставил пустой.
Сделал для тебя особенный, сказал он, протягивая мне кружку. Как ты любишь: с каплей молока и корицей.
Спасибо, улыбнулась я, но в этот момент нос уловил странный запах. Не кофе. Что-то резкое, химическое с оттенком горького миндаля.
Я нахмурилась.
Что это за запах? От кофе?
Владимир мельком глянул на кружку.
Не знаю. Может, новый сорт? А может, молоко несвежее?
Я понюхала снова. Горький миндаль. Этот запах я знала. В детстве бабушка рассказывала: если пахнет горьким миндалем это цианистый калий. Тогда я не поверила, но позже прочла об этом в учебнике химии. Цианид имеет характерный запах горького миндаля. И это вещь смертельная.
Сердце заколотилось.
Вова, ты точно ничего не перепутал? спросила я как можно спокойнее. У меня аллергия на некоторые добавки. Может, лучше я возьму другую чашку?
Он на секунду замер. Потом улыбнулся.
Да брось, это просто кофе. Пей, пока не остыл.
Я кивнула, но в этот момент в коридоре послышались шаги. Из своей комнаты вышла свекровь Галина Михайловна. Суровая женщина с холодным взглядом и привычкой замечать всё. Мы с ней никогда не ладили. Она считала, что я «не пара» её сыну, что я «слишком простая», что «в их семье такие, как я, не задерживаются».
Доброе утро, сухо сказала она, подходя к столу.
Мам, доброе, Владимир поцеловал её в щеку. Я сварил кофе. Вот, твоя кружка.
Он протянул ей пустую чашку с трещиной.
А где мой кофе? спросила она, хмурясь.
Сейчас налью, сказал Владимир, хватая чайник.
В этот момент она сделала то, что спасло мне жизнь.
Она резко встала, взяла мою кружку с кофе и бросила:
Ты подождешь.
Она посмотрела на меня с ненавистью.
Владимир замер. Его глаза на миг расширились. Он взглянул на меня и в этом взгляде я увидела нечто ужасное. Не страх. Не раздражение. А разочарование.
Ну что ты там кокетничаешь? рявкнула свекровь и начала пить из моей кружки. Наливай кофе, а не стой как истукан.
Владимир медленно налил мне кофе в пустую чашку.
Я села. Сердце бешено стучало. Я не могла отвести глаз от кружки, стоявшей перед свекровью. Той же самой, с запахом горького миндаля.
Крепкий, проворчала она. Но пить можно.
Я смотрела на Владимира. Он сидел, опустив глаза, ковыряя вилкой в тарелке с омлетом. Ни слова. Ни взгляда. Ни улыбки.
Через десять минут свекровь вдруг скривилась.
Что-то с желудком пробормотал
