Муж улетел на море сразу после моего разрешения от бремени. А я осталась одна — с болью, усталостью и младенцем на руках.
Мы с Дмитрием — молодая семья. Обвенчались год назад, в пылу первой любви, наивных грёз и твёрдой уверенности, что преодолеем всё. Мне только исполнилось девятнадцать, ему двадцать два. Жили как придётся — в съёмной квартирке в Серпухове, копили на коляску и распашонки, считали дни до родов и верили, что рождение ребёнка сделает нас роднее, крепче, мудрее. Но вышло всё наоборот.
Неделю назад я родила. Крохотный, сморщенный, тёплый комочек, который мгновенно наполнил мои дни бессонницей, тревогой, смесью «Малютка» и детским плачем. Я вернулась домой с сыном на руках, вся разбитая, не могла даже сесть как следует, ноги подкашивались, тело дрожало. А наутро муж спокойно объявил:
— Завтра лечу в Турцию.
Сначала я не поверила. Взглянула на него и переспросила:
— Куда?
— Да путёвка горячая, Витёк с завода предложил. За копейки, почти даром. Глупо отказываться. Весь год вкалывал как ломовая лошадь, хочу хоть немного солнца. Всё равно вы с малышом пока тихо-мирно, отдохнёте без меня.
Он сказал это буднично, словно речь шла о походе в лавку. А я стояла, покачивая ребёнка, в послеродовом халате, с глазами, полными тоски. Я даже не успела понять, что он уже всё решил. Не спросил, не посоветовался, просто поставил перед фактом.
— А как же мы?.. — прошептала я тогда.
— Да вы ж пока только едите да спите. Я ненадолго, дня на семь. Отдохну — и обратно. Не переживай, ты сильная.
Эти слова резали. Я не знала, как объяснить, что не сильная. Что каждую минуту боюсь — вдруг он не дышит, вдруг температура, вдруг я что-то упустила. Что мне страшно просыпаться в тишине, и страшно засыпать, потому что нет сил, но и сна нет. Что мне просто хочется, чтобы кто-то подал стакан чаю. Спросил: «Как ты?» Обнял.
А он — улетел. Присылал фото с пляжа: вот он в шезлонге с коктейлем, вот море, вот кипарисы. Ни слова о сыне. Ни одного вопроса: как ты, что нужно?
Я плакала. Тихо, чтобы не разбудить ребёнка. Мать сказала:
— Радуйся, что не здесь. Мой-то в твои дни рождения бухал до чёртиков. Пусть лучше там, чем тут пьяный валяется.
Подруга поддержала по-своему:
— Тебе хоть не одной из роддома идти пришлось. Меня вообще никто не встретил. Домой плелась сама, с узлами и грудничком. У тебя ещё хорошо.
Но мне от этих слов не становилось легче. Я не чувствовала себя счастливой. Я чувствовала себя брошенной. Мне нужен был не отдых, не фотографии с моря. Мне нужно было его плечо. Его рука. Его участие.
И, может, когда-нибудь я прощу. Но забуду ли — вряд ли. Потому что в самый уязвимый, самый трудный и страшный час своей жизни я осталась одна. И он сделал этот выбор…
