Вспоминаю, будто это было вчера… Мой муж словно растворился между работой и матерью, а я медленно погружалась в пучину одиночества.
Формально я замужем, есть ребёнок, дом в Твери, но мужа… его будто бы и нет. Он либо в офисе дотемна, либо пропадает в квартире у своей матери. И, что больнее всего, не считает это проблемой. Ни тени раскаяния, ни попытки понять. Для него всё в норме: работает, помогает родительнице, а дом — лишь место, где можно переночевать.
Подруги утешают: “Потерпи, выйдешь из декрета — всё наладится”. Но я-то знаю: дело не в декрете. Я просто перестала обманывать себя. Раньше находила оправдания: устал, работа нервная, но теперь… теперь я вижу, как трещит по швам наша семья.
Живём в скромной “двушке”. Я в декрете с маленьким Сашенькой. Муж, Виктор Сергеевич, трудится в крупной транспортной компании — недавно стал начальником отдела. С тех пор его почти не видно. Приходит затемно, утром уходит — и снова пропадает. А если не на работе, то “постоянная регистрация” — у мамы.
Анна Михайловна, его родительница, после моих родов словно специально участила вызовы: то кран подтекает, то проводка искрит, то дверь скрипит. Были бы разовые просьбы — куда ни шло, но это превратилось в систему. А пару месяцев назад она внезапно затеяла ремонт. Как раз когда Виктор утонул в делах после повышения. И, что удивительно, деньги на ремонт выделяет он. Мы же? Живём на гроши. Детские пособия — смехотворные, на памперсы не хватает.
Когда у Вити был отпуск, он предлагал сделать ремонт тогда. Но она отмахнулась: “Меня всё устраивает, не надо”. Теперь же — срочно! Обои отваливаются, потолок треснул… И вот мой муж все выходные у неё. Вечно одно: “Заскочу на часок”. Возвращается под утро. Да кто теперь в его жизни главная женщина — я или мама?
О внуке Анна Михайловна осведомляется… через сына. Ни разу сама не поинтересовалась, не предложила помочь, не пришла посидеть с малышом. Зато командует: “Витенька, загляни, шкаф переставить надо, потом плитку переложить”.
Я измучилась. Устала быть одинокой при живом муже. Устала смотреть, как Сашенька тянется к отцу, а тот, даже не сняв ботинки, идёт мыться, ужинает в молчании и валится спать. Пыталась говорить, объяснять — нам нужен не добытчик, а семья. А он лишь отмахивается:
— Я что, по кабакам шляюсь? Домой деньги ношу. Чего ещё? Бросить работу?
Да, деньги он приносит. Но их я и сама заработаю. А вот отца сыну не заменю, если тот вечно “в делах” у бабки. Мне не кошелёк нужен. Муж. Союзник. Друг. Отец для ребёнка.
А я сижу среди игрушек, подгузников и вечной усталости. Чувствую себя ненужной. Заброшенной. Одинокой. Хотя на пальце — обручальное кольцо…