Мы с мужем отказывали себе во всём, лишь бы дочкам жилось хорошо. Разве я заслужила такое отношение от родных детей?
Когда наши девочки выросли, мы с покойным супругом Борисом наконец вздохнули свободнее. Думали, хоть немного расслабимся. Но не тут-то было — просто одни заботы сменились другими. Всё их детство прошло в строжайшей экономии. Работали мы на заводе: я — фасовщицей, он — слесарем. Зарплаты едва хватало на еду да на одежонку.
Ах, как я радовалась, когда удавалось купить им что-то красивое, чтобы не хуже, чем у соседских детей. Мы не отдыхали на море, не покупали новую мебель, в старых ботинках ходили — лишь бы у них всё было. Учились они в обычной школе, но выглядели как королевны. И мы этим гордились. Я верила, что однажды они оценят наши старания.
Когда девочки поступили в институт, расходы только выросли. Нужно было оплачивать общагу, собирать им передачки. И снова пришлось затянуть пояса. Я копила каждую копейку, чтобы отправить очередную посылку. Мы с Борей жили одной мыслью — лишь бы им было легче.
Потом обе дочки вышли замуж, почти друг за дружкой. Обрадовались мы, да ненадолго — скоро объявили, что ждут детей. Сначала я плакала от счастья, потом — от страха. Кто же будет сидеть с внуками, когда они выйдут из декрета? Дочки хором заявили, что в садик ещё рано, и попросили меня, бабушку, помочь.
Я к тому времени уже на пенсию вышла, но подрабатывала уборщицей в поликлинике. Посоветовались мы с Борисом — он сказал, что сам ещё поработает, а я пусть с внуками возьмусь. И началась новая эпопея: кашки, подгузники, сопливые носы, бесконечные мультики — всё по новой.
Прошло несколько лет. Зятья свой бизнес раскрутили, стали хорошо зарабатывать. Мы радовались — семья ведь, всё для общего блага. Ну а если приходилось иногда подкинуть им на продукты — что ж, привыкли.
А потом случилось самое страшное. Мой Боря ушёл на работу и не вернулся. Инфаркт. Прямо у проходной. Скорая приехала быстро, но сердце не выдержало. Мой каменная стена, мой самый родной — и вот его нет. Мы прожили вместе 42 года. Без него мир потускнел.
Дочери, конечно, поплакали. Постояли рядом на похоронах. А потом забрали детей и сказали:
— Мам, спасибо, теперь они в садик пойдут, можешь отдыхать.
А я осталась одна. В квартире воцарилась гробовая тишина. Ни шагов Бори, ни детского смеха. И стало ясно: на одну пенсию не выжить. Копейка к копейке, а коммуналка, лекарства, продукты — всё дорого. На таблетки денег не хватало. Я молчала. Терпела. Но как-то раз, когда они заглянули в гости, не выдержала:
— Девочки, если бы вы чуть-чуть помогли с квартплатой, я бы хоть лекарства купила…
Старшая тут же отрезала:
— Мам, ну что ты? У нас самих ни на что не хватает, цены-то какие!
Младшая уткнулась в телефон, словно его разбирала. А потом они просто перестали заезжать. Перестали звонить. Будто я совершила преступление, попросив помощи.
И вот я сижу и думаю — неужели я это заслужила? Неужели можно забыть о человеке, который жизнь положил ради вас? Неужели моя старость должна быть такой — одинокой, нищей, забытой?
В глубине души я всё ещё верю, что они одумаются, что не всё ещё потеряно. Но каждый день без них — как новая рана. Разве ради этого мы с Борей жили, копили, отказывали себе во всём? Неужели это и есть благодарность?
