«Мы с мужем отказывали себе во всём ради дочерей, а теперь я одна и никому не нужна»: за что мне такое отношение от родных детей?
Когда наши дочери, Людмила и Ольга, выросли, мы с супругом вздохнули свободнее. Казалось, самое тяжёлое позади — ведь всю жизнь тянули лямку вдвоём. Оба работали на заводе, жили скромно. Зарплаты — копейки. Но мы не позволяли, чтобы девочки чувствовали себя обделёнными. У них всегда были новые платья, школьные принадлежности, деньги на кино.
Мы с Иваном себе во многом отказывали. Не помню, когда последний раз обновляла шубу — всё копилось на детей. Дочери поступили в институт, одна за другой. И снова расходы: стипендии — гроши, приходилось подкидывать. Покупали книги, оплачивали съёмную комнату, помогали с едой. Я училась считать каждую копейку, но не роптала — лишь бы у них всё было.
После учёбы обе вышли замуж. Мы радовались: жизнь наладилась. А потом родились внуки — у Люды Серёжа, у Оли Миша. И всё завертелось снова. После декрета дочери сказали: «Отдавать в садик рано», — попросили моей помощи. Я уже была на пенсии, но подрабатывала уборщицей, чтобы сводить концы с концами. Посовещались с мужем — он продолжает работать, а я сижу с внуками.
Так и жили: две пенсии плюс его зарплата. Зятья, Андрей и Дмитрий, открыли свой бизнес, дело пошло в гору. Мы гордились. Если просили денег — никогда не отказывали. Разве можно иначе?
Но однажды всё оборвалось. Иван ушёл на работу… и не вернулся. Сердце. Врачи не успели. Мне казалось, земля уходит из-под ног. Прожили вместе сорок два года — как теперь без него? Дочери первое время заходили, забирали внуков, устроили их в сад. А потом… будто забыли дорогу.
И я осознала: моя пенсия — гроши. Раньше как-то выкручивались, а теперь — коммуналка, лекарства, еда… Порой в аптеке стояла, решая: таблетки или хлеб купить. Когда дочери наконец заглянули, я робко заикнулась:
«Девочки, если бы помогали хоть немного с квартплатой…» Людмила сразу отрезала: «У нас и своих забот хватает!» Ольга промолчала, будто не услышала. После — тишина. Ни звонков, ни визитов.
Теперь я одна в опустевшей квартире, среди фотографий, детских поделок, вязаных пинеток для внуков. Никто не заходит. Никто не спросит, как дела. Никто не поинтересуется, жива ли я. А ведь когда-то была для них всем: варила манную кашу, стирала бельё, качала коляски по ночам. Учила говорить, читать, держала за руку в поликлинике.
Сейчас сижу у окна, смотрю, как соседки гуляют с внуками. Смеются, держатся за руки. А у меня — тишина и боль. Не понимаю: чем заслужила такое? Когда я стала ненужной? Неужели дети так быстро забывают всё, что для них сделано?
Я не требую многого. Не нужно мне их деньги или подарки. Просто хочу тёплого слова, редкого звонка: «Мама, как ты?» Чтобы внуки забежали на чай. Но, видно, мне это не положено.
С каждым днём надежда тает. Но я всё равно жду. Потому что сердце матери не умеет не ждать. Даже если больно. Даже если обидно. Даже если душа изранена предательством.
