**Дневник Ольги Смирновой**
Всегда была самостоятельной, с самого детства. Родители пропадали на работе, а я после школы грела борщ, делала уроки, а иногда даже макароны варила сама – и так с первого класса.
В одиннадцатом классе к нам на практику пришли студенты. Историю вел высокий, строгий Игорь Александрович – в очках, в тёмном пиджаке. Парни шептались, что он ботаник, срывали уроки, но к концу слушали, разинув рты. Он рассказывал так, как никто до него. Задавал вопросы, заставлял думать, спорить, предлагать свои варианты истории.
Мальчишки горели. Впервые им дали слово, позволили менять ход событий – пусть и в теории. Игорь Александрович охлаждал их пыл, когда заносило слишком далеко. Но историю они ждали с нетерпением.
А я не сводила с него глаз. Стала читать книги, чтобы участвовать в обсуждениях. Однажды осмелилась высказать мысль – он похвалил. Сказал, будь реформа такой, как я предложила, жили бы совсем в другом мире. Но объяснил: в те времена иначе было нельзя.
— История не переписывается. Можно лишь акценты в учебниках менять, — многозначительно заметил он.
Потом практика закончилась, и я забыла про историю. Однажды шла из школы и встретила спешащего мне навстречу Игоря Александровича.
— Здравствуй, Оля.
Он помнил моё имя! Сердце ёкнуло.
— Вы в школу? Занятия уже закончились… — смутилась я.
— Нет, я хотел увидеть тебя.
От неожиданности я покраснела.
— Ты домой? Провожу.
Шли рядом, он расспрашивал про школу, друзей, куда поступать собираюсь.
— Не на истфак? Мне казалось, тебя история увлекла. У меня, кстати, много книг – могу дать почитать.
Я замерла. Он зовёт меня к себе? Не Лену Соловьёву, первую красавицу класса, а меня – Ольгу Смирнову, «Смирёнку», как называл меня отец.
— Спасибо… но я на экономический… — пробормотала. — А книги с радостью бы почитала.
— Хорошо. В следующий раз принесу на выбор, если не против.
«Следующий раз?» Сердце колотилось.
— А он будет? Этот… следующий раз? — услышала я свой дрожащий голос.
— Конечно. Если захочешь. — Он улыбнулся.
От улыбки лицо его стало молодым, почти мальчишеским. Я вдруг поняла: он не так уж старше меня.
— Зови меня просто Игорь. Мы же не в школе. Твой дом?
Кивнула, словно потеряла дар речи. Он попрощался, развернулся…
— Игорь… когда вы… когда придёте снова?
Он достал телефон.
— Давай номер, позвоню.
Но позвонил лишь через неделю. Виделись пару раз, потом начались экзамены – у меня, у него. Встретились только после выпускного. Всё это время я молчала о нём. Потом не выдержала – рассказала подругам. Те обзавидовались. Ни у кого не было взрослого парня.
Поступила в университет, продолжала встречаться. Мама узнала, заволновалась – попросила познакомить. Игорь им понравился: серьёзный, без вредных привычек, да ещё и учитель. Успокоились, а я летала на крыльях.
На третьем курсе вышла за него замуж. С детьми решили подождать. Игорь любил порядок: баночки ровно, полотенца по линейке, книги стопкой. Мягко просил не разбрасывать вещи. Я воспринимала это как игру – скоро и сама стала так делать.
Однажды он зашёл в ванную после меня… и вдруг резко позвал.
— Оля, я же просил вытирать воду после душа! — сквозь зубы сказал он.
На полу блестели три капли.
— В следующий раз вытру. Ты же сам сейчас мокнуть будешь.
— Не в следующий, а сейчас. Где швабра?
Он снял очки – холодные серые глаза впились в меня. Очки он носил не для зрения, а чтобы казаться взрослее.
— Ты серьёзно? Они сами высохнут…
Но он не шутил. Взгляд колол, как лёд. Я схватила швабру.
— И полотенце повесь. — Он ткнул пальцем в мокрую тряпку на краю ванны.
— Я собиралась, но ты…
Под его взглядом развесила, разгладила. Выйдя, горела от стыда. Муж отчитывал меня, как ученицу, тыкал, как котёнка.
Тарелки – по размеру, бельё – стопками. Если забывала поправить, он тут же указывал. Ласк не позволял днём – отстранялся холёной рукой.
Я поняла: не знаю его. И не люблю. Мне нравилось, что за мной ухаживает взрослый, а не сверстник. Что подруги завидуют. Это я приняла за любовь.
Шоком стало узнать, что он ходит на маникюр, полирует ногти. Мне казалось – мужчине не к лицу.
Я устала жить под линеечку. Чаще думала: если останусь – сойду с ума. Уже собиралась поговорить… как узнала, что беременна. Обрадовалась так, что всё остальное стёрлось.
Надеялась, он изменится. Но стало хуже. Он следил за моим питанием, режимом. Нашел в мусоре коробку от пиццы – обвинил, что травиОднажды, когда Тимоша уже засыпал, а я стояла у окна и смотрела на звёзды, Игорь неожиданно обнял меня сзади и прошептал: “Прости, я был слепым педантом, но ты научила меня, что жизнь – не схема, а люди – не вещи, и теперь я хочу исправить всё, если ты дашь мне шанс”, и в его голосе впервые за годы прозвучала искренняя дрожь.
