Ещё помню аромат свежих роз на той свадьбе. Хрустящие белоснежные скатерти, звон хрустальных рюмочек, гул смешавшегося смущенья — ничто не могло заглушить чувство бесконечной малости во мне.
Меня зовут Анастасия Соколова. Денег за душой у нас не водилось никогда. Училась на двух работах, пропуская обед ради аренды уголка. Мать была няней, отец — слесарем. Любви в семье хватало, а вот стабильности — вечно нет.
Пока не встретила Дмитрия Волкова.
Он оказался добрым, умным, скромным — неожиданно для рожденного в несметных богатствах. Пресса звала его “Миллиардер с рюкзаком”: кроссовки он предпочитал итальянским туфлям. Встретились мы невероятно — в книжной лавке тихого района Нижнего Новгорода. Я подрабатывала там, заканчивая магистратуру по педагогике. Он зашёл за книгой по архитектуре, а мы проговорили два часа о русской классике.
Сказкой это не было. Мы были разными — пропастью. Я не знала сортов дорогих вин, он — что значит жить от аванса до авансы, как в дотационном регионе. Но любовь, терпение и юмор помогли.
Когда он предложил руку, родители его были вежливы, но во взгляде читалось: я — не их мечта. Для них я — подачка, «очаровавшая» их сына. Его мать, Галина, улыбалась за обедами, но советовала носить «нечто скромное» на семейных сборах, будто мне есть что доказывать. Сестра его, Ксения, была хуже. Часто делала вид, что меня не замечает.
Я уговаривала себя: привыкнут. Любовь сблизит.
Настала свадьба Ксении.
Она выходила за финансиста Алексея —с яхтой «Амвросия» и отпусками на Бали. Список гостей — сливки общества. Мы с Дмитрием только вернулись волонтёрами из глубинки и сразу приехали в усадьбу, где шла подготовка.
Неприятности начались мгновенно.
«Анастасия, поможешь с расстановкой приборов?» — сладко спросила Ксения, сунув мне блокнот прежде, чем я сняла пальто.
Я удивилась: «Конечно. Но разве не свадебному координатору?»
«Она завалена! Ты же так ловко справляешься. Минутка!» — Минутка растянулась на часы.
Я складывала салфетки, таскала коробки, расставляла гостей — Ксения настаивала, что я «умею соблюсти нейтралитет». Подружки невесты смотрели на меня, как на обслугу. Никто не спросил, хочу ли я пить, есть или передохнуть.
На репетиционном ужине мать Ксении усадила меня за три стола от Дмитрия — рядом с водителями.
Я пыталась отшутиться. Не хотела скандала.
Надевая утром скромное, бледно-розовое платье, уговаривала себя: «Лишь день. Уступи ей. Выходишь за любовь жизни — вот что важно».
Но дошло до последней капли.
На приёме я направилась к главному столу, к Дмитрию, но Ксения преградила путь.
«Милочка, — ласково взяла она мою руку, — фотографам нужна симметрия. Места заняты. Не принесешь десерты с официантами?»
Я уставилась на неё: «Подавать торт?»
«Лишь для нескольких кадров! Потом сядешь, честно!» — сияла она.
В этот миг я заметила Дмитрия через зал. Его задержал знакомый. Он не видел. Не слышал.
Я застыла. Жар подкатил к горлу, стыд обдал, как ледяной дождь. Готова была согласиться — старая закваска. Кто-то толкнул меня, пролив шампанское на подол — Ксения даже не поморщилась.
Просто протянула салфетку.
И тут Дмитрий возник за её спиной.
«В чём дело?» — спросил он ровно, но с холодом в голосе.
Ксения обернулась, сияя: «Дмитрий! Просим Анастасию помочь с тортом. Она же рукодельница, ей к лицу!»
Дмитрий взглянул на меня, на салфетку, на пятно на платье.
И всё… остановилось.
Он направился к микрофону у музыкантов. Постучал. Зал смолк. Сотни глаз уставились на него.
«Надеюсь, все наслаждаются прекрасным торжеством, — начал он. — Поздравляю, Ксения и Алексей. Место восхитительно, кухня — выше похвал. Но прежде чем разрезать торт, должен кое-
Аромат свежих роз на той свадьбе преследовал меня еще долго, но белоснежные скатерти, звон хрустальных бокалов и гул смеха – ничто не могло заглушить того чувства унижения.
Меня зовут Екатерина Соколова. Я никогда не знала богатства. Пока училась в педе, одновременно подрабатывала в двух местах, частенько пропускала обед, чтобы хватило на съемную комнату. Мама была уборщицей, отец – слесарем. В любви мы недостатка не знали, зато вечно не хватало стабильности.
Пока я не встретила Дмитрия Волкова.
Он был добр, умен и удивительно скромен для человека, родившегося в несметном богатстве. Пресса звала его «Миллиардер в кедах», потому что он и правда предпочитал кроссовки итальянским туфлям. Мы встретились в самом неожиданном месте – в книжной лавке в тихом переулке Санкт-Петербурга. Я подрабатывала там, пока заканчивала пединститут. Он зашел искать книгу по архитектуре, а мы говорили о классике два часа.
Сказкой это не было. Различий между нами – целая пропасть. Я понятия не имела, кто такой сомелье, он не знал, что значит жить от зарплаты до зарплаты. Но мы преодолевали это с любовью, терпением и юмором.
Когда он сделал предложение, родители его были вежливы, но по глазам видела: я – не то, о чем они мечтали. Для них я была бедной родственницей, «очаровавшей» их сына. Его мать, Валентина, улыбалась мне на обедах, но потом намекала надеть «что-нибудь попроще» на семейные мероприятия, будто мне что-то надо было доказывать. А его сестра Ольга была еще хуже. В половине случаев делала вид, что меня вовсе нет.
Я все повторяла себе: привыкнут. Любовь все сгладит.
А потом была свадьба Ольги.
Она выходила замуж за инвестиционного банкира – того, кто отдыхал на Мальдивах и владел яхтой «Амвросия». Среди гостей – весь свет элиты Петербурга. Мы с Дмитрием только вернулись из волонтерской поездки и сразу прилетели в усадьбу, где играли свадьбу.
Проблемы начались мгновенно.
«Катя, не поможешь с рассадкой?» – слащаво спросила Ольга, сунув мне папку с бумагами, прежде чем я успела поставить чемодан.
«Ну… Ладно, – сказала я. – Но разве это не обязанность свадебного координатора?»
«Ах, она завалена! А ты так отлично управляешься. Пять минут всего!»
Эти пять минут растянулись на часы.
Я складывала салфетки, таскала коробки, даже расставляла таблички с именами – Ольга уверяла, что я «умею соблюдать нейтралитет». Другие подружки смотрели на меня как на прислугу. Никто и не подумал спросить, не хочу ли я пить, есть или просто передохнуть.
На репетиционном ужине мать Ольги усадила меня за стол в трех шагах от Дмитрия – рядом с водителями и парковщиками.
Я старалась не подать вида. Не хотела создавать сцены.
Утром, надевая свое скромное розоватое платье (скромное, конечно же), я говорила себе: «Всего один день. Отдай ей этот день. Ты выходишь за любимого – вот что важно».
Но потом был последний камешек.
На самом банкете я направилась к главному столу, где сидел Дмитрий, но Ольга меня перехватила.
«Ой, милая, – сказала она, кладя жесткую ладонь с маникюром на мою руку, – нужна симметрия для фотографов. Места за столом уже заняты. Не поможешь официантам вынести десерты?»
Я уставилась на нее. «Ты хочешь, чтобы я разносила торт?»
Она сверкнула улыбкой. «Только для нескольких кадров. Потом сразу сядешь, честное слово».
Тут я увидела Дмитрия напротив. Его отвел в сторону какой-то друг семьи. Он не слышал. Не видел.
А я не могла пошевелиться. Грудь сжало жаром, стыд затопил холодом, словно проливным дождем. Секунду я почти согласилась. Привычка – вторая натура. Но кто-то толкнулся и пролил мне шампанское на платье – а Ольга и бровью не повела.
Просто протянула салфетку.
И тут позади нее возник Дмитрий.
«В чем дело?» – спросил он спокойно, но в голосе зазвенел жесткий металл.
Ольга обернулась, вся в улыбках. «Ах, Митя! Мы просто попросили Катю помочь подать торт. Она человек дела, ей к лицу!»
Дмитрий посмотрел на меня, потом на салфетку у меня в руке, потом на пятно на моем платье.
И тут… все замерло.
Он подошел к микрофону у музыкантов. Постучал по нему два раза. Зал стих. Сотни глаз устремились на него.
«Надеюсь, все наслаждаются этим прекрасным торжеством, – начал он. – Оля и Марк, поздравляю. Место изумительное, еда великолепная. Но прежде чем разрезать торт, я должен кое-что сказать».
Сердце упало.
«Многие знают меня как Дмитрия Волкова – из Волков Групп, из списка Форбс, и со всеми прочими титулами, которые так любят приписывать. Но ни один из них не значит и половины того, что значит для меня любимая женщина. Которая стоит вот здесь».
Он протянул руку ко мне.
«Это Екатерина. Моя невеста. Она умна, добра и работает на износ. Но сегодня с ней обращались как со вторым сортом. Как с прислугой. Как с лишней».
В зале повисла оглушенная тишина.
«И это, – продолжил он, – неприемлемо. Не только потому, что она моя половинка, а потому, что это подлость. Никто – слышите, никто! – не должен
Вместе мы вырастили двух собак у тёплого камина, завели традицию печь крендели по воскресеньям и каждый год возвращались к тому озеру, где началась наша жизнь, зная, что самый бесценный капитал — это любовь.