Тишина. Она настолько гнетущая, что Иван сначала даже не осознаёт, что его разбудило. Ни будильник, ни шум на кухне, ни шипенье воды из ванной. Ничего. Только ровное гудение холодильника, исходящее из-за стены, и отдалённый гул Москвы за окном.
Он лежит, вслушивается в эту тишину. Вчера этот дом был полон жизни: скрип досок под быстрыми шагами Аглаи, шуршание страниц книги, которую она читала в кресле, даже раздражающий скрежет когтей её кошки по дивану. Сейчас кошка уехала вместе с ней, а диван пуст и чужд.
Первой мыслью было схватить телефон и написать: «Встретимся в баре, срочно!» Вывалить друзьям всю боль, горечь и злость. Но он запрещает себе думать об этом. Другой, более низкой, импульс подсказывает найти когонибудь, лишь бы заполнять эту зияющую пустоту на одну ночь. Лёгкий путь к разрушению, знакомый и манящий.
Вместо этого Иван встаёт, идёт на кухню и включает чайник. Пока вода закипает, его взгляд падает на полку в прихожей, где всё ещё лежит её любимая шерстяная шаль. Вспоминает статью, которую прочитал неделю назад в разгар отчаяния.
Итак, мужик, пришло время вытаскивать топор, произносит он себе в мыслях.
Он начинает с малого. Сбирает всё, что она не забрала: шаль, забытый том, сухую тушь, кружку с котиками. Аккуратно укладывает всё в картонную коробку и несёт в подвал. Позже отдаст ей без сцен и упрёков. Затем стирает постельное бельё, вытягивая аромат её духов. Удаляет совместные фотографии из телефона и очищает «корзину». Каждый жест напоминает снятие грязной повязки с раны больно, но необходимо.
Время давит на плечи тяжёлым грузом. Раньше оно уходило на совместные ужины, походы в кино, пустые, но милые разговоры. Сейчас его нужно заполнить чемто другим, не алкоголем и не жалостью к себе, а собой.
Он покупает абонемент в спортзал. Первые тренировки ад. Выкачивает всё, что внутри, на тренажёрах, превращая пот в слёзы. С каждой неделей тело крепнет, а разум успокаивается.
Записывается на курсы итальянского, о которых они мечтали, но откладывали. Идёт один, погружаясь в сложные конструкции, вытесняя навязчивые мысли. Даже съезжает в Сочи, куда Аглая не хотела ехать. Сидит вечером на пирсе, наблюдает закат, впервые за месяцы ощущает лёгкую, светлую грусть и проблеск свободы.
Бывают тяжёлые ночи, когда вспоминает её смех, когда она запрокидывала голову, или их споры о пустяках. Он не отгоняет их, а просто лежит, позволяя боли накатывать и отливаться, как волна. Иногда садится в машину, уезжает за город, поднимается на пустой холм и кричит до хрипоты, пока внутри не воцаряется нужная тишина.
Разбирая старые бумаги, он находит их свадебную фотографию. Ожидает приступа тоски, но лишь смотрит на двух счастливых людей, не знающих о его страдании, и думает: «Да, это было. Было прекрасно. И закончилось».
Не чувствует злобы, не жаждет вернуть всё назад. Остаётся лёгкая ностальгия и понимание, что эта глава перевернута.
Вечером встречается с друзьями. Они смеются, обсуждают новости, строят планы. Иван замечает, что весь вечер не думает о ней. Он здесь и сейчас, целостен, пусть и с шрамом на душе, который уже начал заживать.
Он смотрит своё отражение в витрине кафе: подтянутый, спокойный, с ясным взглядом. Такого он давно не видел. Возможно, никогда.
Топор вынут. Рана зажила. Он готов идти дальше без груза прошлого, налегке. Жизнь, о которой он мечтал, только начинается.
Внезапно в комнату врывается резкий запах гниения. Иван не успевает понять, что происходит. Комната кажется туманной, он лежит на диване в крошках и пятнах неизвестного происхождения.
Пытаясь сесть, мир клонится. Голова раскалывается, по телу пробегает ледяная волна ужаса.
Это уже не светлый дом из сна, а запущенный «ломбардыж». Пустые бутылки изпод пива и водки, как павшие солдаты, устилают пол. На столе дымит пепельница, переполненная окурками. Вокруг валяется грязная одежда, а телевизор показывает заставку ночного шоу.
С трудом поднимаясь, он ползёт в ванную, цепляясь за краешки. Яркий свет режет воспалённые глаза. И в зеркале он видит незнакомого, небритого мужчину с помятой мордой, глаза вспученные, красные от стыда и опустошения. Это он Иван.
Вся ясность, сила и ощущение целостности, которые он пережил, испарились, оставив лишь горькое похмелье и более жуткое душевное.
Сон оказался иллюзией. Всё выкинутые вещи, спортзал, итальянский, закат на пирсе лишь ловушка разума, чтобы убежать от реальности. Побег, который казался вечностью, длится одну ночь.
Он прикасается к своему лицу в отражении. Кожа сальная, щетина колет пальцы. Это не успешный, подтянутый мужчина, а опустившееся существо, пытающееся утопить боль в дешёвом алкоголе и самообмане.
Тишина в квартире снова оглушает его, но теперь это не тишина начала новой жизни, а глухая, безнадёжная тишина. Самый страшный звук тикание часов, безжалостно отсчитывающее пустое время.
Сон не исцелил, а стал зеркалом, показывающим его истинное лицо. Отражение настолько отталкивающее, что хочется закрыть глаза и убежать. Но куда бежать уже некуда.
Иван стоит, смотрит на себя, в шоке от того мужчины в запачканной футболке, от хаоса вокруг. Во рту противный привкус, в душе выжженная пустота. Сон ярок, реален а пробуждение жестоко.
Он поднимает с пола первую попавшуюся пустую бутылку и бросает её в мусорный контейнер. Она с грохотом разбивается о край. Затем вторая, потом третья. Он не кричит, не рыдает. С каменным лицом начинает чистку бардака, в который превратил свою жизнь.
Собирает весь хлам, выносит мешки с бутылками и осколками. Открывает окно, впуская в пропахшую перегаром комнату свежий холодный воздух. Заваривает крепкий кофе, руки дрожат.
Подходит к зеркалу снова. Взгляд всё тот же уставший, больной. Но в глубине глаз, как слабый луч света в грязной луже, теплит искра. Не надежда, а белая, холодная ярость к самому себе.
Он берёт телефон, листает контакты и находит номер своего одноклассника Алексея, который месяц назад предлагал психологическую помощь. Раньше он просто записал его, но не решался звонить. Сейчас набирает.
Алексей? голос скрипит, как ржавая дверь. Мне нужна твоя помощь.
Он кладёт трубку, глубоко вдыхает. Путь, показавшийся во сне, был миражом, но указал направление. Иван понимает: чтобы стать тем чистым, сильным человеком из сна, ему придётся пройти через этот ад, уже в реальности.
Первый шаг не в спортзал и не на курс итальянского. Первый шаг в душ. Смыть с себя вчерашний день, смыть того небритого мужчину с помятой мордой и начать. С самого начала. Завтра.
