**Не поздно начинать**
—Мама, ты совсем рехнулась?!
Слова дочери впились в Лидию, будто ножом под ребро.
Больно.
Она молча продолжала чистить картошку.
—На нас уже пальцем показывают! Ну ладно бы отец… мужчина, ему положено, а ты? Женщина! Хранительница очага! Тебе не стыдно?!
Слеза скатилась по щеке Лидии, задержалась на подбородке и упала на руку. Вторая, третья… Скоро слёзы текли ручьём, а дочь всё бушевала.
Константин, её муж, сидел на табуретке, сгорбившись, губу оттопырив.
—У папы же спина болит! Ты что творишь?! Ему уход нужен! — Костя всхлипнул. — Разве так можно?! Мам?! Он тебе всю молодость отдал, вместе ребёнка подняли, а теперь что? Как захворал, так ты хвостом закрутила?! Нет уж, дорогая моя, так не пойдёт…
—А как пойдёт? — спросила Лидия.
—Что?! Ты издеваешься?! Пап, гляди, она издевается!
—Ты, Танюша, будто не родная дочь, а злейший враг… Ох, как отца-то защищаешь…
—Мама! Да что ты несешь?! Я сейчас бабушке позвоню, пусть она с тобой разбирается! Позор!
—Представляешь, — обернулась Татьяна к отцу, — иду я из института, а они… по аллее под ручку… он ей стихи читает, наверное, сам сочинил, да, мам? Про любовь, поди?
—Злая ты, Таня. Злая и глупая. Молодая…
—Ни капли раскаяния! Всё, звоню бабушкам! Пусть приходят и тебе всё объясняют!
Лидия молча разгладила складки на платье, смахнула невидимую пыль. Встала.
—Ладно, дорогие мои. Пойду я.
—Куда, Лидка?
—Ухожу я от тебя, Костя…
—Как уходишь?! Куда?! А я?!
Дочь в это время что-то горячо шептала в телефон.
—Тааань! — завопил Костя, будто по покойнику. — Таняаа!
—Что, пап?! Спина?! Где болит?!
—Оой… она… мать… уходит сказала…
—Как уходит?! Мама, ты что задумала?! В твои-то годы?!
Лидия усмехнулась. Аккуратно складывала вещи в чемодан.
Ещё тогда хотела уйти, но у Кости спина прихватила — хондроз, бедолага, ой как мучился…
—Лида… у меня, кажись, грыжа…
—На МРТ ничего не было.
—Да что они знают, эти врачи… Сперва не говорят, чтоб потом денег содрать!
—Да? И зачем?
—Ну… чтоб побольше вытянуть! У Петровича с работы так же… мази, таблетки, а потом — бац! — грыжа, да ещё какая-то страшная…
Тогда она не ушла. Пожалела.
А теперь…
—Сколько тебе ещё жить-то, Лид? — голос подруги Веры звучал в ушах. — Ты как каторжная на них пашешь! Что хорошего твой Костя тебе дал? Ни-че-го!
Он же всю молодость гулял! Как последний кобель! Домой эту… как её… парикмахершу таскал…
—Марго.
—Вот, Марго! Корова на шоколадке! Ты на трёх работах, а он на диване! Костику в санаторий надо — пожалуйста! На море! А ты — то к свекрови на огород, то к маме! А то, что у тебя в сорок лет ноги отказывают — так это же нормально!
—Ну, Вера… Костя он…
—Что он?! Священная корова?! Другие мужики жилы рвут, чтоб семья не нуждалась! А у вас — ты пашешь, а он приспособленец!
—Вера… ты будто не любишь Костю…
—Да не за что мне твоего мямлю любить!
И тут Вера выдала такое, что у Лидии дыхание перехватило.
—Помнишь, мы на даче его день рождения справляли? Я тогда с Витькой только встречалась… Ты меня в комнату уложила. Проснулась — он мне рот лапой закрыл, второй рукой под юбку лезет! Я ему всю рожу исцарапала! А его мамаша на соседней кровати лежала — видела всё! Потом мне заявила, что я сама его соблазняю!
Лидия онемела.
—Почему ты молчала?!
—Раньше? Тебе? Ты ж вся в жертвах! У Кости гастрит, у Таньки фигурное катание, у мамы со свекровью дача… А ты? Ты хоть раз свежие соленья ела?
—Как это?
—Ну, не прошлогодние, а только что закатанные?
—Да мы ещё те не съели… — Лидия запнулась.
Потом сама пришла к Вере — не жаловаться, просто выговориться.
—Вить, иди к соседям, — сказала тогда подруга мужу. — Нам с тётей Лидой пошептаться надо.
И пошептались.
—Таня эгоисткой выросла, Вера… Это я виновата.
—В чём опять ты виновата?!
—Надо было второго рожать… Врач уговаривала, а я слушала Костю и свекровь… А он потом меня же и обвинил!
—Лида, да как ты за этого мямлю замуж вышла?!
Лидия молчала. Потом выдала:
—Он же шестимесячный…
—Чего?!
—Его бабка в валенке выпаривала…
—Ты о чём?!
—Печку растопит, остудит, его в валенок — и туда…
—И ты при чём?!
—Пожалела… Он такой несчастный был. Все парни — кто на мотоцикле, кто на гитаре играет… А он — в очках, ничего не умеет…
—Боже…
—А мама моя строгая… Увидела, как он за мной ходит, и сказала: «Раз ходит — значит, замуж выходи». Дура я была, Вера…
—Пожалела… как котёнка. А себя пожалела?
—Не знаю…
—А мать что?
—Сказала: «Стерпится — слюбится».
Долго тогда плакали.
Лидия оглядела комнату.
Уйти есть куда. Квартиру снимет. Потом развод, раздел… Хотя всё её — каждая копейка.
Дочь станет на сторону отца… Ну и ладно.
Нет, она не уходит к мужчине.
С Петром у них просто дружба.
Хочется тишины. Пожить для себя.
***
Ох, как её ругали…
Костя — бедный, она — гулящая.
—Вернись к мужу! В ноги пади! — кричала мать.
Свекровь сердечный приступ симулировала.Лида глубоко вздохнула, закрыла чемодан и шагнула за порог — в новую жизнь, где не будет вечных жертв, только свобода и тихое счастье.