Тишина. Она была настолько гробовой, что Алексей сначала даже не понял, что его разбудило. Не будильник, не шум на кухне, не клокотание воды в раковине. Ничего, кроме монотонного гудения холодильника за стеной и далёкого рокота Москвы за окном.
Он лежал, слушая эту пустоту. Вчера ещё дом гудел от её быстрых шагов по скрипучей доске, шуршания страниц книги, которую она листала в креслекачалке, и от тихого царапанья когтей кошки Мурки по дивану. Теперь Мурка уехала вместе с ней, а диван стоял пустой, как забытая скамейка в парке Горького.
Первой мыслью было схватить телефон и написать комунибудь: «Встречаемся в «Медном Коте», срочно!» Вывалить на друзей всё горькое, что таится в груди, рассказать, какая она Нет, он подавил эту мысль. Другой, более простый импульс подсказывал найти когонибудь, хоть бы на одну ночь, чтобы заполнить эту зияющую пустоту. Лёгкий путь к самоуничтожению, знакомый и манящий.
Но Алексей встал, прошёл на кухню и включил чайник. Пока вода закипала, его взгляд упал на полку в прихожей, где лежала её любимая шерстяная шаль. «Топор в голове», вспомнил он статью, прочитанную в тот самый час отчаяния.
«Итак, мужик, пришло время вытаскивать топор», прошептал он себе в уме.
Он начал с малого. Собрал вещи, которые она не унесла: шаль, забытый роман, засохшую тушь, чашку с котиками. Всё аккуратно упаковал в картонную коробку и отнёс в подвал, решив отдать ей позже без сцен и упрёков. Затем стал стирать постель, проветривая аромат её духов. Удалил их совместные фотографии из телефона и очистил «корзину». Каждый шаг напоминал снятие старой, грязной повязки с раны больно, но необходимо.
Время стало тяжёлой грузовой повозкой на плечах. То, что раньше убывало в совместных ужинах, походах в кино и бессмысленных, но милых разговорах, теперь требовало заполнения. Не алкоголем и не жалостью к себе, а собой.
Он оформил абонемент в фитнесцентр «Соколиный выстрел». Первые тренировки были адом: он выкладывался до тошноты, сбрасывая на тренажёры злость, разочарование и боль. Капли пота на резиновом покрытии выглядели как слёзы. С каждой неделей тело крепло, а ум успокаивался.
Затем записался на курсы итальянского, о которых они мечтали, но откладывали. Теперь он ходил один, разбирая сложные грамматические конструкции, отгоняя навязчивые мысли. Поехал в Сочи, туда, куда она не хотела ехать. Сидя вечером на пирсе, наблюдая закат, он впервые за долгие месяцы ощутил лёгкую, светлую грусть и проблеск свободы.
Бывали и тяжёлые ночи, когда воспоминания ворвались, как крик совы: её смех, когда она бросала голову назад, или их споры о мелочах. Он не гонял их прочь, а просто лежал, позволяя боли волнами накатывать и отходить, как морские прибои. Иногда садился в машину, уезжал за город, поднимался на пустой холм и кричал во всё горло, пока внутри не настала та самая желанная тишина.
Однажды, разбирая старые бумаги, он нашёл их свадебную фотографию. Ожидал приступа тоски, но лишь посмотрел на двух счастливых, ничего не подозревающих людей и подумал: «Да, было. Было красиво. И всё закончилось».
Не осталось злобы, лишь лёгкая ностальгия и понимание, что глава его жизни перевернута.
В тот вечер он встретился с друзьями в «Тройке». Смех, новости, планы. Алексей вдруг понял, что весь вечер не думал о ней. Он был здесь и сейчас, целым, пусть и с шрамом на душе, но уже зажившим.
Он взглянул в витрину кафе, увидел в отражении подтянутого, спокойного мужчину с ясным взглядом того, кого давно не встречал, возможно, никогда.
«Топор» был вынут. Рана зажила. И он был готов идти дальше, без тяжести прошлого, налегке. Его жизнь, о которой он мечтал, только начиналась.
Внезапно в комнате раздался резкий запах гнили. Алексей не успел понять, что происходит. Комната плавно растворялась, как туман над Невой. Он лежал на диване, в крошках и пятнах неизвестного происхождения.
Попытался сесть, но мир накренился. Голова раскалывалась, по телу текла ледяная волна ужаса.
Это был не светлый дом его сна, а бомжатня. Пустые бутылки изпод пива и водки, как павшие солдаты, устилали пол. На столе дымилась пепельница, переполненная окурками. Вокруг валялась грязная одежда, а на экране телевизора мерцала заставка ночного шоу.
С трудом поднявшись, он споткнулся в ванную, цепляясь за краешки. Яркий свет резал глаза, будто ножом. И тогда он увидел его в зеркале неподвижного мужика с небритой, помятой мордой, глаза заплывшие, красные от стыда и опустошения. Это был он сам, Алексей.
Вся ясность, сила, чувство целостности, которое он пережил в мечте, испарилось, оставив горькое, тошнотворное похмелье и ещё более жуткое душевное.
Всё это было лишь иллюзией, хитрой уловкой мозга, чтобы убежать от невыносимой реальности. Погоня, казавшаяся вечностью, на деле продлилась одну ночь.
Он потрогал своё лицо в отражении: кожа жирная, щётка колет пальцы. Это было настоящее, не подтянутый успешный мужчина, а опустившийся человек, пытающийся утопить боль в дешёвом алкоголе и самообмане.
Тишина в квартире снова оглушила его, но теперь это была тишина тупика, глухая и безнадёжная. Самый страшный звук тикание часов, безжалостно отсчитывающее время, которое утекает впустую.
Сон был не исцелением, а зеркалом, поднесённым к его реальному лицу. Отражение было настолько отвратительно, что захотелось закрыть глаза и убежать. Но бежать уже некуда.
Он встал, посмотрел на себя, погрузился в шок от образа мужчины в запачканной футболке, хаоса вокруг, от привкуса гнили во рту и пустоты в душе. Пробуждение оказалось жёстким, как удар молотка по наковальне.
Он поднял с пола первую попавшуюся пустую бутылку и силой бросил её в мусорное ведро. Она разбилась с грохотом. Потом вторую, затем третью. Он не плакал, не кричал. С каменным лицом начал войну с бардаком, в который превратил свою жизнь.
Он собрал весь хлам, вынес мешки с бутылками и осколками. Открыл настежь окно, впуская в пропахшую перегаром комнату холодный свежий воздух. Сварил крепкий кофе, руки дрожали.
Подойдя к зеркалу, он увидел тот же усталый, больной взгляд, но гдето в глубине, как слабый луч в грязной луже, теплилась искра не надежда, а холодная ярость к самому себе.
Он схватил телефон, пролистал контакты и нашёл номер своего одноклассника Алексея, который месяц назад предлагал помощь психолога. Слишком долго он молчал, теперь же набрал номер.
«Алексей? голос скрипел, как ржавая дверь. Мне нужна твоя помощь».
Он положил трубку и глубоко вдохнул. Путь, приснившийся ему, был лишь миражом, но он указал направление. Алексей понял: чтобы стать тем чистым и сильным человеком из сна, придётся пройти через ад, но уже наяву.
И первый шаг был не в спортзал и не на курс итальянского. Первый шаг был в душ смыть вчерашний день, смыть небритого мужика с помятой мордой. И начать. С самого начала. Завтра.
