«Это не гостиница!» — свёкор подселил к нам своего брата, а я не могу его выставить
Два года назад мы с мужем наконец обзавелись собственным жильём. Небольшой, но отдельной квартирой. Правда, принадлежала она его семье, а до нас здесь долгие годы жил его старший брат — Виктор. Быть в восторге от этого факта я не могла. Но понимала: семья — святое, надо уступать. Старалась не лезть, держаться в стороне, быть «мудрой».
Но Виктор был совершенно невыносим. Сорок лет на шее у матери, ни дня не проработал, а ведёт себя так, будто весь мир ему обязан. Умничает, поучает, корчит из себя мудреца. А сам — лодырь, каких свет не видел.
Когда мы заселились, его не было — уехал в Сочи, якобы «учился» и собирался там остаться. Свекр разрешил нам сделать всё, что угодно: ремонт, перестановку — решайте сами. Он и сам твердил, что Виктор больше не вернётся. И слава Богу — жить в этой квартире было невозможно. Не дом — настоящая звериная нора.
Стены в грязно-жёлтых разводах, потолок в паутине, диван с торчащими пружинами. Казалось, здесь обитали не люди, а… даже не знаю кто. В каждой щели — крошки и пыль, запах — как в прокуренном вагоне. Мы с мужем сутками выносили мусор, потом неделями спали на голом полу и ели с картонных коробок. Зато потом — чистые обои, новая мебель, уют. Квартира ожила, стала домом.
Два года тишины. Ни лишних гостей, ни скандалов. Я уже забыла о существовании Виктора. Но однажды раздался звонок свекра — голос дрожал: «Виктор возвращается. В Сочи у него ничего не вышло».
Муж отнёсся к этому спокойно. Мол, бывает, человеку не повезло. Но через пару дней свекр позвонил снова: «Он не ко мне едет, а к вам. Предлагал свою деревню — отказался. Ему, видите ли, в Москву надо». В его тоне слышалась усталость. Он понимал, что ставит нас в неловкое положение, но выбора не было.
Виктор приехал. С мешком вещей, с сигаретами, со своими «правилами». Детей у нас пока нет, места мало, но мы отдали ему кухню под раскладушку. Думала — на пару недель. Ошиблась. Он устроился «надолго».
И понеслось. Грязная посуда в раковине. Следы сапог везде — даже на ковре в спальне. Пепельница на столе — под завязку. Окна не откроешь — воняет, как в подпольной курилке. И этот вечный тон: «Зачем столько колбасы? Деньги не копейки». «Ты неправильно моешь пол». «Зачем такой дорогой порошок?»
Он, который ни копейки в дом не принёс, учит меня жить. А я молчу. Мужа отправляют в командировку — на полгода. А я остаюсь с этим… постояльцем.
Пыталась объясниться с мужем. Говорила — тяжело, не хочу жить с посторонним мужчиной, который даже «спасибо» за ужин не скажет. Но он только отмахивается: «Родная кровь. Ему сейчас трудно. Потерпи».
А я больше не могу. Это мой дом. Мой воздух, мои стены. Я убираю, готовлю, слежу за порядком. А он просто существует — будто так и надо. Не хочу казаться мужу истеричкой. Но я — не прислуга и не смотритель общежития. У нас не коммуналка.
Что делать? Молча глотать грязь, сигаретный дым, нравоучения? Или поставить ультиматум и рисковать семейным покоем? Боюсь, пытаясь сохранить мир, я потеряю себя…
