«Это не съёмная квартира!» — брат мужа поселился у нас, и я не выдерживаю
Два года назад мы с супругом наконец обрели свой угол. Небольшой, но собственный. Правда, квартира принадлежала его семье, а до нас в ней годами жил его старший брат — Геннадий. Сказать, что я обрадовалась такому соседству — значит солвать. Но семья — святое, надо уважать. Я сжимала зубы, не лезла в их отношения, старалась быть «мудрой».
Но Геннадий — он с первых дней действовал мне на нервы. Тридцать восемь лет, а ни дня не работал по-настоящему, сидел на шее у матери и вёл себя, будто мир ему обязан. Умничал, разглагольствовал, корчил из себя мудреца. А сам — лентяй редкий.
Когда мы заселились, его тут не было — он укатил в Петербург, где якобы «учился» и мечтал остаться. Свекровь разрешила нам делать что угодно: ремонт, перестановку — всё на наш вкус. Она сама твердила, что Геннадий больше не вернётся. Да и жить там было невозможно. Это не квартира, а затхлая нора: облезлые стены, прокуренный воздух, диван с торчащими пружинами.
Каждый угол был забит мусором, запах — будто в дешёвом баре. Мы с мужем сутками выносили мешки с хламом, потом неделями спали на полу и ели с картонных коробок. Зато потом — чистые обои, новая мебель, уют. Квартира ожила, стала домом.
Два года мы жили тихо. Без лишних людей, без скандалов. Я почти забыла о существовании Геннадия. Но потом раздался звонок свекрови — голос дрожал: «Гена возвращается. В Питере у него ничего не вышло».
Муж лишь пожал плечами: «Бывает». А через пару дней снова звонок: «Он едет не ко мне, а к вам. Я предлагала — отказался. Деревня, видите ли, ему не подходит». В её голосе звучала вина. Она знала, что ставит нас в неловкое положение, но выбора не было.
Геннадий приехал. С рюкзаком, с пачкой «Беломора», с теми же замашками. Детей у нас пока нет, места мало, но под его раскладушку отдали балкон. Я думала — на пару недель. Ошиблась. Он обосновался «временно, пока не устроится».
И понеслось. Грязные миски в раковине. Следы ботинок — даже на ковре в спальне. Пепел на столе. Окна заперты — воздух густой, как в прокуренном вагоне. И этот тон: «Зачем столько колбасы? Деньги надо беречь». «Ты неправильно пол моешь». «Порошок дорогой зачем?»
Человек, ни дня не работавший, учит меня жить. А я терплю. Мужа отправляют в командировку — на четыре месяца. А я остаюсь с этим… сожителем.
Я пыталась объясниться с мужем. Говорила, что не могу жить под одной крышей с посторонним мужчиной, который даже спасибо за ужин не скажет. Но он только отмахивался: «Родная кровь. Ему сейчас тяжело. Потерпи».
А я больше не могу. Это мой дом. Мой воздух, мои стены. Я убираю, готовлю, поддерживаю порядок. А он просто существует — будто так и надо. Не хочу казаться мужу скандалисткой. Но я не уборщица и не администратор общаги. Мы не в коммуналке живём.
Что делать? Молча сносить грязь, сигаретный дым, нравоучения? Или настоять на своём и разрушить семейный покой? Боюсь, пытаясь сохранить мир, я потеряю себя…