Я нашла в папинных бумагах старый лист завещание, где всё имущество отдано незнакомой женщине.
Ты снова забыла таблетки? крикнула Злата, бросая стакан воды на скрипучий тумбик.
Доченька, молчи, голова раскалывается, оторванно махнул рукой Андрей Михайлович, пытаясь достать блистер. Шестьдесятпять лет ему, но после инсульта он всё ещё собирается в крошки.
Игорь, брат, вошёл с пакетами из рынка и подмигнул:
Не ругай папу, он старается.
Старается! Если бы старалась, давно бы уже встал на ноги!
Андрей проглотил таблетки, откинулсь на подушку, а Злата поправила ему одеяло, будто бы пытаясь заглушить шёпот ветра.
Папа, ты обещал показать, где лежат документы на квартиру. Мне нужна справка для субсидии на коммуналку.
В левом ящике стола, синяя папка, ответил он, глаза его блеснули, как отзвуки прошлых лет.
Злата прошла в коридор, где стоял массивный дубовый стол, и открыла ящик. Среди чернобелых актов и старых квитанций её взгляд упал на белый конверт с надписью «Завещание». Сердце сжалось, будто под тяжёлым покрывалом.
Она развернула листы, скреплённые печатью нотариуса:
«Я, Воронцов Андрей Михайлович, в полном здравии, завещаю всё своё имущество, в том числе квартиру по адресу»
Строка продолжалась:
«Аграфене Сергеевне, проживающей по адресу»
Имя звучало, как отголосок чужой песни.
Игорь, позвала Злата, голос дрожал, подойди.
Игорь, прихватив чашку чая, подошёл.
Что случилось?
Злата протянула ему листы. Игорь прочёл, лицо побледнело.
Это что за бред?
Кто такая Аграфена?
Понятия не имею.
Из комнаты донёсся отцовский голос:
Злата, нашла документы?
Злата вошла в комнату, показывая завещание.
Андрей взглянул на листы, глаза его затрепетали, будто открывая забытый сон.
Откуда это?
Лежало в столе, вместе с бумагами на квартиру.
Это моё личное дело.
Папа, ты оставил квартиру какойто чужой женщине! Мы же ваши дети!
Доченька, успокойся
Не могу! Кто такая Аграфена? Почему ты нам молчал?
Андрей закрывал глаза, тяжёлый вздох проскользнул по комнате.
Лена Елена Сергеевна она моя дочь.
Тишина застыла, пол как будто оторвался от земли.
Твоя дочь? переспросила Злата. Как дочь?
У меня был роман ещё до мамы. Лена родилась, когда мне было двадцать. Я не знал о ней долго.
Значит, у нас есть сестра, о которой мы не знали?
Да.
И ты ей оставил квартиру?
Да.
А мы что?
Андрей открыл глаза, словно просыпаясь от сна.
Вы уже самостоятельные, у вас свои квартиры и работа. Лена же жила в бедности, её мать умерла, когда ей было пятнадцать. Я помогал ей, но не так, как хотелось.
Мама знала?
Нет, не хотел её ранить.
Злата упала на стул, разум её крутился вихрем. Сестра тайный плод, который отец прятал от семьи.
Папа, ты с ней встречаешься?
Да, иногда, когда вас нет.
Как удобно, бросила Злата, тайная дочь, тайные встречи.
Я не хотел вас обидеть
Но обидел! Не то, что у тебя есть ещё один ребёнок, а то, что ты скрывал его от нас! Мы семья!
Я боялся
Чего? Что мы не поймём? Что мама уйдёт?
Она уже ушла, год назад, от рака.
Значит, ты мог рассказать нам сейчас.
Хотел, искал момент, но после инсульта всё запуталось
Игорь, дай мне её номер.
Андрей скрипел, но в итоге согласился. Злата записала цифры, как будто вписывала заклинание, и вышла из комнаты.
Игорь последовал за ней.
Ты действительно хочешь её увидеть? спросил он на кухне.
А ты нет?
Не знаю, всё странно.
Мы должны узнать правду. Своими глазами увидеть сестру.
Мне страшно, признался отец, но ты прав.
Злата набрала номер:
Алло? спросил женский голос.
Здравствуйте, это Аграфена?
Да. Кто говорит?
Я Злата, дочь Андрея Михайловича Воронцова.
Как вы узнали обо мне?
Нашло завещание. Можно встретиться?
Не знаю он хотел, чтобы мы не знали
Тогда я знаю. Встретимся?
Когда?
Завтра в три часа в кафе «Берёзовый мост» на Тверской.
Злата слушала, как будто в её груди дрожала свеча.
Утром она рассказала Игорю о встрече.
Я тоже пойду, сказал он.
Боюсь, что она не та, кого мы ждём?
Может, обманет, чтобы получить квартиру?
Они пришли в кафе заранее, заняли столик у окна. Злата теребила салфетку, как будто в неё можно вписать ответы.
В три часа дверь открылась, вошла женщина. Ей было сорокпять, в простом сером пальто, волосы собраны в хвост, макияж почти не виден. Она огляделась, словно боялась увидеть себя.
Здравствуйте, произнесла она тихо.
Садитесь, пригласил Игорь.
Она села, руки дрожали, как листва в осенний ветер.
Вы очень похожи на Андрея, сказала она, глядя на Злату. Особенно глаза.
Вы тоже, ответила Злата, разглядывая её. На отца. Нос, подбородок.
Моя мама, Ольга, была с Андреем, когда нам было по двадцать. Я родилась, а он испугался и ушёл. Мама растила меня одна.
А потом?
Когда ей было пятнадцать, она заболела раком, захотела найти отца. Нашла его через знакомых, попросила позаботиться обо мне.
Он согласился?
Да. Привозил деньги, еду. После её смерти помог устроиться в техникум, оплатил учёбу.
Был он женат?
На вашей маме. У него уже были дети. Он просил меня никому не говорить, иначе всё развалится.
Вы молчали?
Что ещё мне оставалось? Я была благодарна за любую помощь.
Злата слушала, сердце её то плакало, то согревалось. С одной стороны жалость, с другой гнев.
Вы всё ещё приходите к нему?
Да, раз в неделю, приношу продукты, убираюсь. После инсульта ему тяжело одному.
А про завещание вы знаете?
Нет, о чём речь?
О квартире, которую он вам оставил.
Аграфена побледнела.
Что? прошептала она.
В завещании написано, что всё имущество достаётся вам.
Я никогда об этом не просила!
Но он написал.
Она закрыла лицо руками.
Я не хочу квартиру! Мне нужен только отец!
Злата увидела в её глазах истинную боль.
Вы правда не знали?
Клянусь! Я даже не слышала о наследстве.
Игорь откинулся назад.
Значит, он решил сам.
Похоже, да, кивнула Злата.
Аграфена вытерла слёзы.
Я понимаю вашу обиду. Вы выросли с отцом, а я появилась только когда ему стало плохо. Я не обязана была помогать, но помогала. Квартира мне не нужна!
Что вам нужно? спросила Злата.
Чтобы отец был здоров, чтобы мы могли встречаться открыто.
Разговор стал тёплым, как летний вечер в парке.
Где вы живёте? спросила Злата.
Снимаю комнату, работаю воспитателем в детском саду. Деньги едва хватает.
Вы хотите, чтобы мы помогли?
Да, просто хочу, чтобы он был рядом.
Злата предложила встретиться в воскресенье, пригласив Аграфену к семейному обеду. Та согласилась, слёзы скользили по её щекам.
В воскресенье Аграфена пришла с домашним пирогом, смущённо поправляя волосы. Дверь открылась, и Злата, Игорь, их супруги и дети уже собрались за большим столом. Андрей Михайлович сидел у головы, его глаза светились, как первые лучи рассвета.
Друзья, представляю вам Аграфену, мою дочь, произнёс он, голос дрожал от радости.
Все посмотрели на неё, улыбки медленно расплывались.
Я Аграфена, сказала она, чуть покраснев. Приятно наконец познакомиться.
Значит, вы старшая сестра? подхватил Игорь, улыбаясь жене.
Да, кивнула она, глядя на Злату.
Злата рассмеялась:
Теперь у меня две старшие сестры нет, а одна есть.
Все засмеялись, лёд между ними растаял.
За обедом обсуждались планы, работа, дети. Аграфена рассказала о своей работе в детском саду, о скромных доходах, о том, как мечтала о семье. Злата подняла бокал:
За новую семью! прокричала она.
Все поддержали тост, а Андрей Михайлович заплакал от счастья.
После прощания Злата подошла к Аграфене:
Мы решили, что квартира будет твоей, потому что ты нуждаешься в ней больше, чем мы.
Нет! воскликнула она. Я не хочу её!
Ты можешь принять её, если захотишь, сказала Злата мягко. Мы же сестры.
Аграфена заплакала и обняла её.
Спасибо, прошептала она. Вы стали моей семьёй.
Месяцы пролетели. Андрей Михайлович поправился, врачи говорили, что его сердце успокоилось от радости. Аграфена теперь приходила в гости открыто, а не тайно по четвергам. Злата и Игорь часто звонили ей, встречались в кафе, смеялись над тем, как одна найденная бумажка превратила их жизнь в странный сон, где границы между прошлым и настоящим стираются.
Однажды Андрей позвал нотариуса и переписал завещание, разделив квартиру на три равные части: для Златы, Игоря и для Аграфены.
Папа, зачем? спросила Злата.
Чтобы каждый получил своё, ответил он. Ты и Игорь уже имеете дома, а ей нужна стабильность.
Злата улыбнулась, понимая, что счастье живёт не в квадратных метрах, а в том, как близки люди, которые держат друг друга за руки даже в самых сумасшедших снах.
