— Ну чего эти девочки одни по дорогам шляются? Совсем юные, а уже голосуют, — Леонид притормозил, увидев, как отчаянно машут ручонками подростки. Давно не бывал в соседнем районе — нужды не было. А район тот, как тупик, дальше — только горы.
— Вам куда? — высунулся в окно Гордеев.
— До Орловки подбросите? — Девчонкам лет по тринадцать. Обтягивающие джинсы, футболки, ветровки, светлые чёлки и наивные глаза.
— Далековато… Ладно, мне по пути. Садитесь.
Как только они устроились на заднем сиденье, Леонид начал нравоучения — любил он поучить.
— Маленькие ещё для таких дел. Вдруг я нехороший человек? Не знаете меня, а сели.
— Дядя, так автобус не ходит! Мы в райцентр ездили, оттуда на попутке, а теперь до дома добираемся.
— Всё равно надо было ждать рейсовый! — Леонид обернулся и поймал взгляд одной из девочек: голубые глаза, искренние, доверчивые — верит каждому слову.
— И где ваши родители?
— Первый раз так едем! А вы хороший, видно сразу.
— Эх вы, сорванцы… Откуда вам знать, хороший я или нет? — Леониду стало приятно от детской простоты. — Хотя правда — хороший. Но к другим не садитесь! Понятно?
— Понятно…
Мог бы высадить их у трассы — село уже виднелось. Но, ощутив себя благодетелем, свернул.
— Денег у нас мало… — заволновались девчонки. — Здесь остановитесь, мы пешком дойдём.
— Не спорьте! Довезу куда надо.
Катю высадил на окраине, а Настя жила почти в центре. Даже пожалел, что не встретил Катиных родителей — отчитал бы за беспечность.
— Вот наш дом! — Настя ткнула пальцем, глаза сияли, будто не часа три назад уехала, а месяц. — Я вам денег принесу!
— Не надо денег, водички дайте. Родители дома?
— Должны быть… — Не успела договорить, как распахнулась калитка. Навстречу вышла женщина в платке и засаленном фартуке — с огорода, видать.
— Это что за безобразие? Где автобус? — всплеснула руками мать.
— Я ж говорю: стоят две девчонки, голосуют! Опасно это. Не пускайте детей одних, хоть и недалеко.
— В райцентр-то всегда на автобусе ездили! — оправдывалась женщина. Спасибо вам… — запнулась, разглядывая водителя. Тот снял кепку — сомнений не осталось: перед ней Гордеев. Когда-то жили в одном селе.
— Лёнь? — Скинула платок, пригляделась.
— Ну да… А ты… Вера Воронова? Ой, не сразу признал, изменилась.
— Ты тоже не мальчик — лысина уже пробивается, рановато.
Гордеев смутился. — Дочка, значит, твоя?
— Моя, Лёня, моя, — повернулась к девочке: — Насть, иди домой, обед на плите.
Та любопытно глянула на водителя и скрылась в калитке.
— Моя, конечно. Я её не бросала, в отличие от тебя.
Леонид сначала опешил, потом замялся.
— Ну… разговор был, но ничего ведь точно не известно…
— Как не известно? Ты сразу сказал — «твои проблемы». Вот мы и решили уехать.
— Всё равно неожиданно… Я просто подвёз, кто знал? Сколько Насте?
— Четырнадцать. Разве не видно, на кого похожа? Раньше не замечала, а сейчас, когда тебя увидела…
— И чего ты хочешь? — Леонид уже натянул кепку.
— Да ничего, Лёня. Не умоляла тебя тогда, не стану и сейчас. Просто чтобы знал.
— Ну, мне пора. — Рванул дверцу, завёл мотор, но Вера вдруг подбежала и постучала в стекло.
Неохотно опустил его.
— Забыла сказать «спасибо»… Искренне. Вот так встретиться после стольких лет… Всё равно молодец, что до дома довёз. Видать, хоть раз в жизни родной отец пригодился. — Махнула рукой и отошла.
Леониду нечего было ответить. Поехал дальше. Всю дорогу корил себя за растерянность. Ходили слухи, что Вера ребёнка оставила. А он делал вид, что его это не касается. Оправдывался тем, что всё было внезапно.
Вспомнил свою жизнь. Вроде живёт небедно: жена бизнесом занимается, два магазина, он помогает. А своих детей нет. Жениного сына от первого брака воспитывает, а о втором ребёнке жена даже не заикается — некогда. Вздохнул, представил Настины глаза — свои собственные.
Подумал, может, как-нибудь заедет, но тут же отогнал мысль. Вера уже не та, прошлого не вернёшь. Да и жена — в доме главная. И снова, как четырнадцать лет назад, ему стало страшно.
____________________
— Кто это был? — Михаил вышел из-за дома, увидев чужую машину. — Настьку что ли привёз? С незнакомцами катается? Настя, иди сюда!
— Пап, я больше не буду! Мы с Катей были, а дядя хороший…
— Ты так больше не делай! — Михаил вытер пот. — Младший брат на тебя смотрит, подавай пример. Только с нами или на автобусе!
— Миш, подойди на минутку, — позвала Вера. — Не стану скрывать: это её отец был… биологический. Ты знаешь. Занесло его сюда, подвёз девчонок.
— И он в курсе, что Настя его дочь?
— Теперь знает. Прости, но пусть знает.
— Ну ладно… Настя на мне записана, я её и в сад водил, и в школу, а тут этот объявился…
— Да не переживай! Трус он по жизни. Не приедет, не расскажет. Разве что совесть замучает… если она у него есть. Как думаешь, сказать Насте?
— Она знает, что приёмная… Думаю, можно сказать. Вряд ли меньше любить станет. — Михаил присел на лавку. — Я в неё верю.
Настя выбежала во двор, увидела родителей, обняла обоих.
— Соскучилась!
— День-то прошёл? — удивился Михаил.
— Честное слово!
— Верю, дочка. — Обнял её, улыбаясь.
