На днях дочка позросила меня приехать к ним на недельку, присмотреть за малышом. Ага, недельку… Сейчас уже третий месяц мой фартук не снимается, а швабра стала продолжением руки.
Лена, моя младшая, готовилась к сессии, звонит, просит помочь с внуком. Подруги так крутят пальцем у виска: «Наташка, ну кому ты больше всех нужна? Согласишься — потом не выберешься!» Но я как откажешь родной кровиночке? Приехала в их двушку в Люберцах с чемоданчиком, думала — поддержу, посижу с Вовкой, и домой.
Не тут-то было. Оказалось, я тут и повар, и уборщица, и бесплатная няня на полный день. Зять, Сергей, с утра до ночи на работе, Лена — в книгах, конспекты штудирует. А мне — вся бытовуха: плита, полы, стирка, да ещё посудомойка сломалась, вручную всё отмываю.
Ладно, неделя — не век. Потерплю. Только неделя превратилась в две, потом в месяц… Лена экзамены сдала — и сразу за резюме, работу ищет. А я остаюсь. Меня никто не просил, но и не отпускает. Как будто так и надо.
А в последнее время — будто я лишняя. То суп недосолен, то рубашки не так поглажены. Вздохи, косые взгляды… Ни «спасибо», ни «отдохни». Сижу, будто тень: всё делаю, но меня словно нет.
А у меня в Чертанове своя однушка, уютная, тихая. Там мои вязаные салфетки, книги на полке, фиалки на окне. А я тут, встаю в шесть утра — каша, Вовка, прогулка, уборка… Ночью на диване в детской лежу, думаю: «Неужели так теперь всегда?»
Но бросать не могу. Я же мать. И бабушка. Верится, что хоть раз скажут: «Мама, спасибо», или просто чаем с вареньем угостят. Может, Серёга заметит, как без меня тяжко…
Пока молчат. Молодые — они позже понимают, сколько стоит материнская забота. Может, думают, что я — как вода из крана: всегда есть, и не ценится. Но я верю, что когда-то поймут. Что мои бессонные ночи, усталость — не просто «так положено».
Я подожду. Материнское сердце — оно, как самовар, долго остывает. Даже когда больно — всё равно греет.
