Два года назад, когда мы с мужем каждый день ходили к моей бабушке, чтобы ухаживать за ней, никто из родственников даже не вспоминал о её существовании. А теперь, когда её не стало и она оставила нам свою квартиру, все вдруг оживились и слетелись, как вороны на падаль, требуя свою долю. До сих пор не укладывается в голове, как люди, годами не звонившие и не навещавшие, вмиг стали яростными борцами за «справедливость». Эта история заставила меня по-другому взглянуть на нашу семью и понять, что по-настоящему ценно.
Моя бабушка, Валентина Семёновна, была удивительной женщиной. Даже в девяносто лет она старалась держаться бодро, но последние годы здоровье её сильно пошатнулось: она почти не вставала, плохо видела и нуждалась в постоянной помощи. Мы с мужем, Дмитрием, жили рядом, поэтому заботу взяли на себя. Я готовила, убирала, помогала с гигиеной, а Дима возил её по врачам, покупал лекарства и чинил всё в её старой «хрущёвке». Было непросто — у нас самих двое детей, работа, свои хлопоты, но я никогда не считала это тяжёлым бременем. Бабушка растила меня, пока родители были в командировках, и для меня было делом чести окружить её заботой в последние годы.
За всё это время другие родственники почти не появлялись. Моя тётя, Наталья, жила в другом городе и навещала бабушку раз в год, привозя коробку конфет и пару формальных фраз. Двоюродный брат, Артём, вообще не приходил — вечно был занят карьерой и семьёй. Остальные звонили редко, просто «узнать, как дела». Никто не предлагал помощи — ни деньгами, ни временем. Нас с Димой это устраивало — мы и не ждали, что кто-то разделит эту ношу. Но я и представить не могла, как всё изменится, когда речь зайдёт о наследстве.
Когда бабушка умерла, мы с Димой были разбиты. Её уход оставил в душе пустоту. Но через пару недель после похорон начались звонки. Первой объявилась тётя Наталья. Она приехала к нам и, даже не поинтересовавшись, как мы держимся, сразу завела разговор о квартире. «Оля, ты же понимаешь, мама оставила наследство не только вам, — сказала она. — Мы тоже её родня, у нас есть права». Я остолбенела. Тётя не появлялась у бабушки годами, ничем не помогала, а теперь претендует на квартиру? Я попыталась объяснить, что бабушка сама решила оставить жильё нам, потому что мы за ней ухаживали. Но Наталья лишь фыркнула: «Это нечестно. Ты просто воспользовалась тем, что жила рядом».
Вскоре подключился и Артём. Он написал длинное сообщение, где расписывал, как любил бабушку и как ему «больно осознавать», что квартира досталась только нам. Предложил «разделить по-родственному». Хотелось и плакать, и смеяться. Артём не навещал бабушку лет десять, даже на похороны не приехал, сославшись на работу. А теперь вспомнил о любви? Я ответила, что квартира завещана нам, и это воля бабушки. Но он начал угрожать судом, если мы не согласимся на его условия.
Ситуация накалялась. Даже дальние родственники, которых я едва знала, стали звонить и намекать, что «неплохо бы поделиться». Я чувствовала себя загнанной в угол. Мы с Димой не гнались за наследством — бабушкина квартира была для нас памятью, а не богатством. Старая «двушка» в панельном доме, требующая ремонта. Но для нас она была ценна — там прошли последние годы бабушкиной жизни, там мы пили чай и слушали её истории. А теперь эти воспоминания стали полем боя.
Дима, как всегда, меня поддержал. Он сказал, что мы никому ничего не должны и волю бабушки надо уважать. Мы обратились к юристу, и он подтвердил, что завещание составлено правильно, оспорить его почти невозможно. Но даже эта уверенность не сняла тяжесть с души. Я не могла поверить, что люди, которых я считала семьёй, забыли о бабушке, пока она была жива, а теперь рвутся за её имуществом.
Однажды я не выдержала и позвонила тёте Наталье. Спросила, почему она не помогала бабушке, если теперь так яро требует свою долю. Она начала юлить, мол, у неё свои проблемы, далеко живёт, «не всё так просто». Но это были пустые отговорки. В конце она бросила: «Оля, не жадничай, мы же родня». Это добило меня. Жадничаю? Я, которая два года ухаживала за бабушкой, возила её по больницам, ночами дежурила у её постели? Я бросила трубку и разрыдалась.
Сейчас мы с Димой пытаемся поставить точку в этом деле. Решили не поддаваться и оставить квартиру, как хотела бабушка. Но эта история оставила рану. Я больше не смотрю на родных по-прежнему. Люди, которых я считала близкими, показали себя, когда запахло деньгами. Но я благодарна за одно: эта ситуация напомнила мне, что настоящая семья — это те, кто рядом не ради выгоды, а ради любви. Для меня это Дима, наши дети и память о бабушке, которая всегда будет со мной.
