В далекие уже времена выходила замуж Аграфена, не подозревая, что у её суженого, Дмитрия Федоровича, имеется вредная привычка. Знакомство их было недолгим, да и предложение он сделал, слегка подшофе:
— Груня, давай повенчаемся! — выдохнул он перегаром.
— Димка, ты что, пил? И в таком виде мне сватаешься? — не слишком возмутилась Аграфена, ибо подруги давно замужем, а она всё ждала.
— Да так… С горяча… Не откажешь? — засмеялся он. — Ну, что скажешь?
— Ладно, иду, но с уговором — пить будешь только по праздникам.
— А я про что? Конечно, по праздникам! Сегодня, к примеру, праздник — тебе предложение делаю!
Молодая да глупая, Аграфена не задумалась, да и не ведала, что сам Димин отец всю жизнь пил. Быть может, эта привычка и на сына перешла, тем паче отец частенько угощал его под видом «чаепития».
Марфа, мать Дмитрия, ругалась, видя это:
— Сам пропил жизнь, теперь и сына губишь! — но муж лишь отмахивался:
— Молчи, старуха, мужику полагается!
После свадьбы молодые поселились в Аграфениной комнатке, доставшейся от бабки. Сперва всё шло сносно. Дмитрий работал, правда, порой возвращался с работы с духом, но всегда находил оправдание:
— Гришка угостил, сына крестили… Как не выпить? Праздник! — отмазывался он. — Петька именины справлял, Васька доски на дачу помогал везти… Поводов много, все важные, не откажешь.
Родила Аграфена сына Ваньку, а Дмитрий пил по-прежнему. Домой не спешил, к ребенку не подходил.
— Ты что, отродье своё не любишь? — корила его жена.
— Сам говоришь, чтоб я на него перегаром не дышал, — отшучивался Дмитрий.
— Да брось ты пить-то! — умоляла Аграфена.
Минуло восемь лет. Дмитрий пил уже ежедневно. Сперва с одной работы выгнали, потом с другой. Свекровь Марфа горевала — невестку жалела, та была работящая, да и Аграфена к ней тепло относилась.
— Всё бьётся Аграфена с его пьянством, а он не меняется. С каждым годом хуже, — жаловалась Марфа сестре.
— И говорить нечего, — кивала та. — Жалею девку, золотая жена да мать…
Прошло ещё два года. Ванька в третий класс ходил. Аграфена одна семью тянула, Дмитрий не работал, разве что свекровь деньгами да обновками внука поддерживала. А сам Дмитрий и не походил на прежнего парня — опустился. Зубов половины нет, в драках да падениях потерял, волосы поредели. Но главное — чувств не осталось: ни к жене, ни к сыну.
— Аграфена, бросай ты этого пропойцу! Как терпишь? — уговаривали её и мать, и соседки, и коллеги.
А Аграфена жалела его — сердце у неё было мягкое, всех бездомных кошек прикармливала, мужа и подавно. Лишь о Ваньке думала — рос мальчик, видя отца пьяным, и уважения к нему не было. Решила: хватит, разводиться пора.
Свекровь предупредила:
— Марфа Петровна, больше не могу. Разведусь с Дмитрием.
— Аграфенушка, может, подлечить его? — робко предложила Марфа.
— Сколько раз лечили Федора Ивановича? Помогло? — вздохнула Аграфена. — Не хочу, чтоб Ванька по его стопам пошел. Выгоню, пусть идёт куда знает.
— Да куда он пойдёт? К нам, конечно… Эх, будет у нас… — за голову схватилась Марфа.
А правда в том, что решилась Аграфена на развод из-за чувств к коллеге — Степану. Никому не говорила, даже он сам не догадывался.
Степан пришёл в их контору месяца два назад. С первого взгляда Аграфена поняла — дрогнуло сердце. Красивый, светловолосый, с ясными глазами да доброй улыбкой — пленил он её. Да и не её одну. Засуетились незамужние коллеги, узнав, что Степан холост, из другого города переехал да у отца остановился.
Хоть и был он одиноким мужчиной за тридцать, но к женщинам относился с почтением, даже к тем, что напрямую звали погулять. Вежливо отшучивался:
— Ныне некогда, прости.
Иные из-за обиды сплетни плели, но Степан держался ровно.
Подала Аграфена на развод и объявила мужу:
— Дмитрий, разводимся. Вещи собрала — две сумки в прихожей.
Тупо глянув на неё, Дмитрий взял узелки и к родителям побрёл.
«Давно уже я для него ничего не значила, — думала Аграфена. — Теперь жизнь иная начнётся. Научусь верить мужчинам. Быть может, счастье найдётся».
И нашлось. Как-то после работы окликнул её Степан:
— Аграфена, домой? Минутку есть?
— Есть… А что? — удивилась она, щёки зарделись.
— Хочу в кафе пригласить. Поговорим. В конторе неловко при всех… — серьёзно сказал он, потом улыбнулся и к машине пригласил.
— Ладно, — кивнула она.
В кафе народу было мало.
— Слышал, ты развелась, — начал Степан после заказа.
— Да, — просто ответила Аграфена. — Терпение лопнуло…
— А я с первого дня понял, что ты — моя судьба, — признался он.
Сердце Аграфены ёкнуло — словно её собственные мысли прочёл.
— Степан, а я и не знала…
— Мне казалось, и ты ко мне не равнодушна, — улыбнулся он.
— Разве видно?
— Кто замечать хочет — тот заметит.
С тех пор стали встречаться. Косые взгляды коллег, конечно, были. Особенно Настасья, бойкая да бесстыжая, язвила:
— Вот те раз, тихоня наша Степана прибрала! Как ухитрилась?
— Сама не знаю, — скромно ответила Аграфена.
Бывший муж не беспокоил, хуже приходилось Марфе — жила, будто в аду. Часто забегала к Аграфене, внука проведать, да и отдохнуть душой. Не коритеИ вот однажды, когда Аграфена и Степан уже готовились к свадьбе, а Ванька с радостью называл его папой, Марфа Петровна, глядя на их счастье, тихо перекрестилась и подумала: «Ну, слава Богу, хоть кто-то в нашей семье жить по-человечески начал».
