Вот наконец-то хочу пожить для себя, а не ради дочери и внуков.
Мне 68 лет. Возраст, когда, казалось бы, всё уже прожито, многое осознано, а в душе должен быть покой. Но внутри — крик. Тупой, едкий, измученный. Я больше не хочу быть приложением к чужим судьбам. Я устала. Устала быть удобной, нужной только тогда, когда можно мной воспользоваться. И впервые в жизни я не просто хочу — я требую жить для себя.
Всю свою сознательную жизнь я отдавала другим. Сначала родителям, потом мужу, затем дочери и её детям. Своих желаний у меня будто не было. Всё откладывалось: «Вот дочь вырастет — тогда…» , «Вот на пенсию выйду — тогда…» И вот я на пенсии. И «тогда» вроде бы наступило. Но не для всех — для остальных я по-прежнему просто ресурс.
Я уволилась. Окончательно. До пенсии работала бухгалтером в районной поликлинике, и честно скажу — ненавидела эту работу всей душой. Не потому, что плохо справлялась — просто мечтала о другом. Хотела рисовать, путешествовать хотя бы по России, жить в маленьком доме у леса, где по утрам слышны птицы, а не грохот машин.
Но вместо этого — кабинет, отчёты, цифры, суета. И конечно, дочь с её вечными просьбами: «Мам, займи… Мам, посиди… Мам, помоги…» Я помогала. Отдавала половину пенсии, потому что у них с мужем «тяжёлые времена». Забирала внуков, когда они «не справлялись». Готовила, стирала, гладила, мчалась через весь город, если у кого-то сопли или живот болит.
И всё это — с любовью. Искренне. Потому что семья, потому что родные. Потому что думала: так и должно быть.
Но недавно я проснулась — в буквальном смысле — и поняла: больше не могу. Не хочу. Я измотана. Прожила шесть десятков лет, а своего счастья — не помню.
Я сказала дочери, что больше не работаю. Что хочу пожить для себя. Её лицо в тот момент не забуду никогда. Она не орала, но глаза… В них была обида. Даже презiration. Как будто я её предала, будто не имею права на свою жизнь.
— Значит, денег больше не будет? — спросила она. Без предисловий.
Я молча кивнула.
— А что мне делать? Мы же рассчитывали на тебя!
— У тебя есть муж, — ответила я. — Я вас растила, тянула, помогала. Теперь моя очередь. Я не вечная. Пора тебе научиться самой справляться.
С тех пор она стала холодной. Звонит редко. А недавно заявила, что выходит на работу и «мам, ты ведь дома, посиди с детьми». И я посидела. День. Второй. А на третий начались упрёки: не так накормила, не так одела, не успела убрать. Снова я виновата. Снова не благодарность, а претензии.
И я сказала — хватит. Всё. Больше не буду. Я — не нянька, не домработница, не бесплатная поддержка. Я женщина. Не молодая, но живая. И у меня, как ни странно, тоже есть мечты. Усталость. И право — пожить в тишине.
Теперь я гуляю в парке. Пью чай на балконе. Вышиваю. Читаю книги, которые откладывала годами. Иногда встречаюсь с подругами, которые тоже устали быть «вечными мамами». Мы смеёмся. Мы живём.
А дочь… пусть злится. Пусть учится быть взрослой. Я не обязана жертвовать собой до гроба. Тело болит, суставы ноют, но сердце — оживает. Потому что впервые за долгие годы оно принадлежит только мне.
И знаете, это не эгоизм. Это справедливость. Никто не обязан быть вечным донором любви и времени. Даже мать. Даже бабушка.
Если вы это читаете — может, узнаёте себя. Не бойтесь. Поживите для себя. Хоть немного. Хоть остаток дней. Вы этого достойны.
