Алёна давно уже планировала один странный поступок взять ребёнка из московского детского дома. Муж, с которым шесть лет прошли, бросил её ради более молодой и «успешной» спутницы. Алёну будто бы выжёг из семейной жизни: сил не осталось, желания снова искать «и в радости, и в горе» уже не было. Достаточно, решила она, и если уж тратить тепло сердца, то не на спутника, а на того, кто в нём действительно нуждается.
И вот она пошла действовать. В опекунском отделении собрала все бумаги, расплатилась рублями за справки, а затем бросилась искать того самого мальчишку, который станет её продолжением, даря ему душевное тепло, накопленное за тридцать восемь лет.
Алёна не хотела искать младенца, боясь, что возраст уже прошёл тот порог, когда женщина тайно желает ночных бессонных часов, пеленать и убаюкать. Поэтому она направилась в детдом в поисках трёхпятилетнего карапуза, который мог бы стать её родным.
Сквозь трамвайные лючки она дрожала, как перед первым свиданием, и не замечала, как весна в Москве уже раскрылась ярким, холодным солнцем, покрытым лёгкой дымкой. Трамвай скрипел на поворотах, а Алёна всё мысленно держала будущего ребёнка, который уже существует в этом мире, но пока не знает о своей судьбе.
За окном мелькали гудящие машины, люди шли куда-то, а никто из них не подозревал, что в вагоне едет женщина, встречающая своё счастье. Она отвернулась к окну, но не видела улицу, потому что уже улыбалась своему будущему сыну, которого скоро увидит.
Остановка прозвала себя «Детдом», а следующая «Детсад». Алёна вышла и увидела старый особняк с колоннами, где штукатурка обвалилась, превратив их в серый камуфляж. Охранник указал ей дверь в кабинет директрисы.
Внутри её встретила почти старушка в потёртой вязаной кофте, глаза которой говорили о том, что она давно уже на своём месте.
Пойдём выбирать? прохрипела она и встала.
Алёна пошла за ней по коридору, облицованному тёмносиними панелями. Директриса, кивая через плечо, сказала:
Младшая группа сейчас в игровой, значит и нам туда.
Они толкнули дверь, и в комнате зашипел ковёр, а около шкафчиков с игрушками пятнадцать малышей бегали, как в сказке. Воспитательница сидела у окна, делая заметки, время от времени поднимая голову, как строгий сторож.
Дети сразу бросились к женщинам, обнимали их за колени, поднимали головы и вскрикивали:
Это моя мама! За мной!
Нет, это моя мама! Я её видел во сне!
Возьми меня! Я твоя дочка!
Директриса ласково погладила детей, шепча Алёне короткие нотки о каждом. Алёна растерялась, ведь нужно было выбрать их всех.
Но её взгляд привлек мальчик у окна, сидевший на маленьком стульчике, который даже не подошёл к взрослым, а лишь обернулся и разглядывал привычную для него картину. Алёна подошла и положила руку ему на голову.
Под её ладонью блеснули небольшие, чуть раскосые глаза необычного оттенка, вписавшиеся в скуластое лицо, широкий нос и светлые, едва очерченные брови. Мальчик выглядел совсем не так, как Алёна рисовала в воображении. И, будто подтверждая её сомнения, он сказал:
Вы всё равно меня не выберете.
Но его глаза, полные жажды, смотрели на неё, словно молили о чёмто другом.
Почему ты так решил, малыш? спросила Алёна, не отводя руки.
Потому что я постоянно соплю и часто болею, ответил он, и у меня есть сестрёнка Нелика, в младшей группе. Я каждый день бегаю к ней и глажу её голову, чтобы она не забыла, что у неё есть старший брат. Меня зовут Витя, и без Нелики я никуда не пойду.
От этих слов из его носа вырвались крупные сопли, падая на пол, как крошки из снежного торта.
Тогда Алёна поняла, что всю жизнь ждала встречи с сопливым Витей, постоянно болеющим мальчишкой, и с его сестрёнкой Неликой, которую ещё не видела, но уже любила в своей мечте.
