Знаешь, у нас в жизни случилось такое, от чего до сих пор сердце кровью обливается. Наша единственная дочь, Дашенька, вышла замуж тайком, да ещё и мужу своему наплела, что она круглая сирота. А мы-то с отцом её живы-здоровы, никогда её не обижали, всё для неё готовы были отдать.
Мы с мужем, Владимиром, из деревни под Воронежем — простые люди. Я медсестрой в местной больнице работаю, он у нас тракторист. Богатства не нажили, но для Даши всегда последнюю копейку готовы были отдать. Она у нас одна-единственная, души в ней не чаяли.
С малых лет Даша бредила Москвой. Как приедем к родне в столицу, так она умоляет оставить её там. Говорит, только там и счастье найдёт. Мы и не перечили — лишь бы дочь радовалась. Когда в институт поступать пришлось, Даша твёрдо заявила: «Только в Москву!» Бюджета не хватило, пришлось нам дедовский дом продавать, чтобы её учёбу оплатить да квартиру снимать. Отдали последнее, а сами в деревне остались, по-прежнему с утра до ночи работали.
Уехала наша Дашенька «покорять столицу», а мы тут без неё. За пять лет учёбы всего два раза к нам заглянула. Мы сами к ней ездили, с гостинцами, с деньгами — а она нас будто стеснялась. В её квартире сокурсники к нам душевнее относились, чем родная дочь. Звонить перестала — ну мы и отступили, думали, сама разберётся. Если что-то серьёзное — сама скажет.
А о свадьбе узнали от чужих людей. Сестра соседки в Москве живёт, так та позвонила: «Вашу Дашу вчера в белом платье видела!» Не поверили сначала. Думали, нарочно так говорят. Оказалось — правда. Как она могла? Я ей звоню, голос дрожит: «Объясни!» А она мне спокойно так, будто воду цедит: «Вышла замуж. Вас знакомить не буду».
У меня в глазах потемнело. «Да почему?!» — еле выдохнула. А она: «Его родители — люди с положением, а вы… вам там не место. Я сказала, что у меня никого нет. И не смейте меня винить! Я не могла признаться, что мой отец в грязи ковыряется, а мать уколы коровам ставит. Хватит, надоели вы мне со своими деревенскими закрутками!»
Володя, как услышал, молча достал её детскую фотку, сжал в кулаке да на крыльцо вышел. Видела, как у него плечи трясутся, как дрожащими руками сигарету достаёт — хотя бросал курить ещё когда Даша в школу ходила. А я… до сих пор не могу прийти в себя. Пью валерианку горстями — не помогает. За что нам это? Чем мы так провинились?
Всё ей отдали: и любовь, и последние деньги, и свои мечты. А она нас, как ненужный хлам, выбА потом пришло письмо — в конверте лежала фотография нашей внучки, но даже имени её мы не узнали.
