— Не переживай, долго не задержусь. Поживу недельку, пока с жильём не разберусь. Надеюсь, не выставишь? — сказала сестра.
Галина поставила на стол завтрак и пошла будить внучку. Восемнадцатилетняя Дашка обожала поспать, особенно по утрам.
— Даш, подъём! Опоздаешь в универ.
Даша что-то промычала в ответ и натянула одеяло на голову.
— Опять за компом сидела до рассвета? Ложись вовремя, вставать было бы легче. Ну-ка, вставай, без разговоров! — Галина стянула одеяло.
— Боже, бабуль… — буркнула Даша, но всё же поднялась, потянулась и зевнула, покачиваясь на тонких ногах.
— Быстрее, чай остынет, — подгоняла её Галина, выходя из комнаты.
— Как же всё это достало… — проворчала Даша в спину бабушке.
— Я прекрасно слышу. Это кто тебя достал, не я ли? — Галина резко остановилась, и та врезалась в неё. — Ещё раз такое скажешь — обижусь. Не нравится — можешь к маме уехать.
— Ладно, ладно, прости… — Даша чмокнула бабушку в щёку и умчалась в ванную.
«Ах ты лисица, — усмехнулась про себя Галина. — Обычное утро, обычный день. Так и жизнь пройдёт незаметно, — вдруг подумала она. — Вот отправлю Дашу и засяду за работу. Хорошо хоть, что пенсию подрабатывать можно, а то бы не вытянули».
Она присела за стол, взяла с тарелки кусок вчерашней запеканки.
— Ба, я же говорила, что не ем по утрам, тем более эту запеканку, — раздался за спиной недовольный голос. — Чай попью, и хватит.
Галина недовольно нахмурилась:
— Тогда возьми с собой. Кости да кожа, ешь хоть через силу. Целый день голодная будешь шататься.
Даша вздохнула и с видом мученицы откусила кусочек, будто ела что-то противное.
Так было каждое утро. Лишний кусок приходилось буквально впихивать внучке. Эта дурацкая мода на худобу…
— Вот и умница. — Галина забрала чашку и тарелку, чтобы Даша не подсунула ей недоеденное, и отнесла их в раковину.
Та допила чай, быстро проглотила запеканку и выскользнула из-за стола.
Не успела Галина тарелки помыть, как услышала шорох из прихожей.
— Знала, что выйдешь. Хватит ходить за мной по пятам, я взрослая, — огрызнулась Даша, застёгивая куртку. — Оделась нормально, видишь? — Она накинула шарф и упрямо добавила: — Шапку не надену.
— Только не задерживайся, а то буду переживать. А в моём возрасте нервы лишние, — бросила Галина уже в спину убегавшей внучке, закрывая за ней дверь.
Она вздохнула и направилась в комнату Даши. Опять постель не заправлена. Бороться с этим было бесполезно, как и с её отказом носить шапку. Даже если надевала — всё равно снимала и прятала в сумку, едва выходила за дверь. «Ну и ладно, кто её ещё побалуюет, как не я?» — подумала Галина, расправляя покрывало.
Потом она села за работу. В дверь позвонили ровно в полдень. Галина сняла очки, протёрла уставшие глаза. Звонок повторился — настойчивый, требовательный.
Она открыла дверь и замерла: на пороге стояла ухоженная женщина неопределённого возраста, в дорогой одежде, с ярко-алой помадой, растянувшейся в улыбке. Галина узнала её скорее по интонации, чем по лицу.
— Алла?! — ахнула она.
Женщина улыбнулась ещё шире, обнажив слишком белые и ровные зубы.
— Интересно было, узнаешь ли ты меня, — сказала сестра. — Можно войти? Или так и будешь держать меня на пороге? — Она подхватила чемодан и объёмный баул.
— Заходи… — Галина отступила, всё ещё не веря глазам. — Откуда ты?
— Оттуда, — коротко ответила Алла, вкатывая чемодан в прихожую. — Надоело жить среди чужаков. Пора домой.
— Насовсем? — спросила Галина, запирая дверь.
— Не бойся, ненадолго. Поживу неделю, пока жильё ищу. Надеюсь, не выставишь? — Она уже не спрашивала, а заявляла. — Одна живёшь? Не замужем? — Алла хрипловато рассмеялась.
— Внучка со мной. В универе.
— Вот оно что. А дочь где?
— Свою семью завела. Раздевайся, чайник поставлю. Только учти, ничего свежего нет, вчерашняя запеканка осталась.
— Ну конечно, — ухмыльнулась Алла.
***
Они никогда не были близки. Десять лет разницы давали о себе знать. Как говорят, сёстры до старости спорят, кого из них больше любили родители. Алла всегда снисходительно, даже пренебрежительно смотрела на младшую, будто говоря: «Меня не спрашивали, хочу ли я сестру».
Галине казалось, что родители баловали Аллу. Ей покупали новую одежду, а младшей доставались обноски. Из-за этого вечно возникали ссоры.
— Мам, она опять мою кофту взяла без спроса, испачкала! — кричала Алла, собираясь в школу.
— Врёшь! Она на три размера больше! Ты сама её испачкала, а теперь новую выпрашиваешь! — огрызалась Галина.
Алла кидалась на неё, та пряталась за мать.
— Успокойтесь! Куплю тебе новую, только прекратите! — вздыхала мама.
Алле этого и было нужно. Она торжествующе смотрела на сестру, показывала язык и швыряла ей старую кофту.
Когда после школы Алла сразу вышла замуж, Галина обрадовалась: теперь всё будет её. Но нет — старшая то и дело приходила и выпрашивала деньги: то на пальто, то на модные сапоги. Мать, конечно, давала. А на Галину снова не хватало.
Через год Алла развелась и тут же вышла за москвича. Появлялась редко, но денег в семье от этого не прибавилось. Позже младшая узнала, что мать тайком пересылала ей деньги. Со вторым мужем Алла прожила дольше, но бросила и его — закрутила роман с актёром.
Потом Союз рухнул, и актёр, непризнанный гений, уехал за границу. Но карьера там не задалась — в итоге торчал на заправке. АллуГалина закрыла глаза, чувствуя, как давние слёзы наконец стирают последнюю стену между ней и памятью о сестре.
