Григорию было не до веселья. Трое суток он не отходил от постели своей Любочки. Не ел, почти не спал, только слушал её прерывистое дыхание.
Ещё неделю назад его дорогая жена была полна сил и готовилась к Рождеству. Прибирала их квартиру, составляла праздничное меню, хотя, конечно, на две пенсии особых изысков не разгуляешь. Да и зачем столько? Главное, убеждал Любу Григорий, чтобы в доме стоял аромат сочива и пряников. Не знал, что в один миг жена, как скошенный тростник, рухнет без чувств, а врачи оглушат сложным диагнозом. И не будет теперь в их доме ни праздника, ни тепла…
За эти страшные дни волосы у мужчины поседели. А сердце сжалось в комок, когда врач сказал, что Любе срочно нужна операция. И назвал цену — сумму, для них неподъёмную.
— Но у меня таких денег нет, — едва слышно пробормотал Григорий. — Мы с женой — пенсионеры. Живём скромно. Племянник иногда помогает, но у него своя семья, свои заботы.
Врач лишь вздохнул и повторил, что больница расходы не покроет. От этих слов Григорию захотелось провалиться сквозь землю. Ведь какой смысл в жизни без Любы?
Поженились они молодыми. Сразу после школы. Прожили вместе немало. Дружно. Ссорились редко, да и то из-за пустяков. К вечеру мирились. Детей Бог не дал, потому всю любовь отдавали племяннику Любы. Тот живёт в городе, но иногда наведывается с женой и детьми. Не забывают. Но помочь им с такими деньгами не смогут…
Ещё одна ночь в муках тянулась бесконечно. Утром медсёстры еле уговорили Григория ненадолго съездить домой — отдохнуть, поесть. Долго копался в карманах, ища ключ. Когда нашёл, на пороге появилась соседка Зоя:
— Ну как Люба, Гриш?
Мужчина вздохнул, рассказал грустные новости. Зоя ахнула:
— Ох, горе-то какое! Где ж такие деньги взять? Надо по соседям пройтись, может, хоть на лекарства соберём.
Григорий лишь махнул рукой, раздражённый. Зоя поняла — слова тут лишние. Потому промолчала, только принесла ему тарелку горячих щей.
Вскоре он снова был в больнице. Состояние Любы ухудшалось, а он лишь сжимал кулаки от бессилия.
«Господи, спаси её или забери меня с собой», — мысленно повторял, глядя в узкое окно палаты. Вечерело. Снежные тучи застилали небо, и Григорию казалось, будто он один на целом свете. Один со своим горем.
— К Анне Ивановне посетитель, — тихо сказала медсестра, приоткрыв дверь.
Григорий недоумённо посмотрел на неё. Кто мог прийти? Племянник? Но он в командировке. Зоя?
Однако за медсестрой стояла незнакомая молодая женщина. Она шагнула вперёд:
— Не узнаёте? Я Валерия, раньше жила рядом с вами.
Мужчина вгляделся, но так и не вспомнил.
— Вы не помните… — продолжила Валерия. — Но должны. Наша семья была бедной, а вы нам помогали. Мы порой и хлеба не видели…
В памяти Григория мелькнуло прошлое. Он снова посмотрел на гостью — и чуть не хлопнул себя по лбу. Как же он мог забыть! Младшая из тех ребятишек, что жили через дорогу. Их беда тогда потрясла всю деревню — отец, шахтёр, погиб, осталась мать с пятью детьми. Выживали как могли. Времена были тяжёлые.
Григорий тогда зарабатывал неплохо, потому с Любой подкармливали малышей, дарили книги, игрушки. Да и мать, Татьяну, которая надрывалась на двух работах, не раз выручали — то тёплой одеждой, то продуктами. Нельзя же было смотреть, как дети зимой в рваных ботинках бегают…
— Григорий Петрович, не волнуйтесь, — прервала его мысли Валерия. — Зоя мне всё рассказала. Я уже оплатила операцию Анне Ивановне. Она поправится. Всё будет хорошо.
— Лерочка, родная… — мужчина задыхался от неожиданности. — Детка, да где ж у тебя такие деньги? Это же целое состояние…
— Не беспокойтесь, — сжала она его руку. — Я давно в Германии живу, муж там бизнес ведёт… На родину наведываемся редко. У нас всё есть, потому и вас не оставим.
Бог услышал молитвы Григория. Наутро Любу прооперировали. Успешно. Врач заверил, что она поправится. Через пару недель вернётся домой. И там, вытирая слёзы, мужчина думал, снова будет пахнуть теплом и счастьем.
Все эти дни Валерия была рядом: утешала, бегала за лекарствами, кормила Григория домашней едой.
Как-то раз, когда Любе стало легче, они с Валерией грелись чаем в больничной столовой.
— Дочка, как же я тебе благодарен… Без неё мне и свет не мил, — дрожащим голосом сказал Григорий. — Но скажи, зачем тебе помогать чужим людям?
— Вы мне не чужие, — улыбнулась Валерия. — Всё детство вы были для нас добрыми ангелами. Особенно для меня.
Помню, однажды в школе надо мной смеялись, дразнили нищенкой. А тут как раз день рождения приближался — надо было угощать одноклассников. А у мамы денег едва на хлеб хватало…
Знаете, как бы меня унизили, если б я пришла с пустыми руками? Но вы с Анной Ивановной подарили мне красивую кофту — все завидовали — и целый мешок конфет. В тот день я была самой счастливой.
— Лерочка, но это же так давно было… те конфеты, та кофта… — прошептал Григорий, глядя в её добрые глаза.
— А какая разница? — она покачала головой. — Добро всегда возвращается. Теперь моя очередь вас поддержать…
