В старости не хочу остаться одинокой, как пень в поле.
Мой сын женился десять лет назад. С тех пор он с женой и дочкой ютятся в однокомнатной хрущёвке. Семь лет назад Иван купил участок и начал строить дом. Сначала — долгие месяцы безмолвия. Через год поставили забор, залили фундамент. Потом снова затишье — денег не было. Так и тянулось все эти годы: медленно, с трудом, но он копил на кирпичи и доски, не бросал начатое.
За это время успели возвести только первый этаж. А мечтают о двухэтажном доме — месте и для себя, и для меня. Сын у меня добряк, всегда твердил: «Матушка, переезжай к нам, комната твоя будет». Чтобы вложиться в стройку, они даже поменяли двушку на малосемейку, а разницу пустили на дом. Теперь теснота, особенно с ребёнком.
Каждый их визит ко мне превращался в разговоры о стройке. Рассказывают, где ванная будет, как стены утеплят, как провода проложат… Слушаю, а на душе тоска. Ни слова о моём здоровье, ни вопроса, как я себя чувствую — только стены, трубы, крыша.
Однажды я не выдержала и спросила прямо:
— Значит, продавать мне квартиру?
Они обрадовались. Засуетились, стали расписывать, как заживём вместе. Только я смотрела на невестку и понимала — жить с ней под одной крышей не смогу. Она меня на дух не переносит, а я еле сдерживаюсь, чтобы не наговорить лишнего.
Но сердце болит за сына. Он ведь старается, бьётся. Один ему этот дом лет за десять не поднять. Хочется ему помочь. Но я задала главный вопрос:
— А где мне жить-то?
Ответ последовал сразу. Невестка, любительница «гениальных» решений, выпалила:
— У вас же дача есть! Там и поселишься. Тишина, спокойствие, никому не мешаешь.
Дача и правда есть. Но это старый сруб, которому полвека. Без отопления. Летом — ладно, можно яблок сорвать, воздухом подышать. А зимой? Дрова колоть? В сортир по сугробам пробираться? Ноги уже не те, давление скачет. Боюсь туда одна ездить, а они предлагают мне там ЗИМОВКУ устраивать?!
Попыталась объяснить:
— Да там же холод, удобства во дворе, никаких условий…
А в ответ:
— В деревнях люди как-то живут — и ничего, не помирают.
Вот так. Даже не предложили пожить у них, пока дом достроят, не сказали, что рядом будут. Только: «Продавай квартиру — стройка встала!»
А недавно подслушала, как невестка с матерью по телефону обсуждала:
— Её бы к соседу пристроить, пусть вместе живут. А квартиру быстрее продать, пока не передумала.
Ноги подкосились. Значит, вот как. Уже и судьбу мою решили. А я-то думала — комната в доме будет. А они — к соседу, и ключи от квартиры им в руки…
Хожу я к соседу, к Степану. Вдовец он, одинокий. Чай пьём, беседуем, о прошлом вспоминаем. Но жить с ним?! Да ещё и не по своей воле? Это же унижение.
Сижу, размышляю: может, и правда продать квартиру? Деньги в дом вложить, сыну помочь. А вдруг он потом угол мне выделит? А вдруг не забудет мать?
Но потом взгляну на невестку, вспомню её слова… И сжимается сердце: а если потом выгонят? А если снова про дачу заговорят, да ещё и «спасибо» скажут?
Мне скоро семьдесят. Не хочу под забором доживать. Не хочу быть обузой, которую скидывают с места на место. Не хочу в старом срубе под дырявым одеялом с крысами умирать. И уж точно не хочу быть помехой сыну и его жене.
Хочу лишь спокойной старости. В своём доме. В своей постели. Где всё знакомо, где не страшно закрыть глаза.
Я мать, да. Но я тоже человек.
