Валентина Степановна тяжело перевела дыхание, прислонившись к стене подъезда. Тяжёлые сумки с продуктами леденили пальцы, а пятиэтажный подъезд без лифта казался сегодня особенно высоким. Семьдесят три — не шутка, хоть она никогда в этом не признавалась.
— Тётя Валя! — снизу раздался звонкий голос. — Подождите, я вам помогу!
Она обернулась и увидела соседа с третьего этажа — парня лет тридцати, Сережу, кажется, инженера. Вечно в наушниках, но отзывчивый.
— Не надо, — резко отрезала она, прижимая пакеты к груди.
— Да я же по пути! — настаивал Сережа, уже поднимаясь к ней.
— Я сама! — женщина отшатнулась, чуть не уронив сумку.
Парень замер, растерянно сжав плечи.
— Ну… как скажете.
Он быстро поднялся выше и скрылся за поворотом лестницы. Валентина Степановна сжала губы. Нашёлся благодетель! Наверное, вечером перед друзьями будет хвастаться, какая упрямая старуха живёт на пятом.
Каждый пролёт давался с трудом. В сумках лежало всё необходимое — чтобы не таскаться в магазин каждый день. Но признаться в этом? Ни за что.
У своей двери она долго рылась в сумке, пока не выронила пакет. Картошка рассыпалась по грязному полу.
— Чёрт возьми! — шикнула она, роняя ключи.
Рядом скрипнула дверь.
— Валентина Степановна? Вам помочь? — в проёме стояла соседка, Нина Ивановна, в стоптанных тапочках.
— Нет! — женщина резко выпрямилась, прижимая картошку к подолу. — Сама справлюсь.
— Да что вы такая гордая? — всплеснула руками та. — Мы же соседи!
— Не нужна мне ваша забота! — Валентина Степановна рванула дверь на себя и захлопнула её, оставив соседку с открытым ртом.
В квартире пахло затхлостью и старостью. Она бросила сумки на стол и опустилась на стул, чувствуя, как дрожат уставшие руки.
Что им всем от неё нужно? Жила же одна все эти годы — и ничего, справлялась. А теперь каждый норовит влезть в её жизнь!
Разбирая покупки, она услышала звонок. На экране — дочь, Ирина, из Питера.
— Мам, как ты? — голос звучал тревожно.
— Всё в порядке, — бодро ответила Валентина Степановна.
— Я тут подумала… может, тебе помощницу найти? Будет убираться, за продуктами ходить…
— Я что, инвалид? — закипела она.
— Нет, просто… мне спокойнее.
— Не надо мне никакой помощницы!
— Мам, ну тебе же уже семьдесят три…
— И что?! — голос сорвался на крик. — Уже гроб заказывать пора?!
— Да что ты такое говоришь?! — Ирина ошарашено замолчала. — Я же волнуюсь…
— Не надо! — женщина швырнула трубку.
В гостиной, среди старых фотографий — её с покойным мужем, маленькой Иришкой на руках — стало невыносимо тихо.
Телефон зазвонил снова. И снова. И ещё раз.
— Ну что ещё?! — сорвалась она.
— Мама, ты меня напугала! — дочь задыхалась. — Я уже думала скорую вызывать!
— Я в порядке… — голос дрогнул.
Позже, в магазине, она увидела молодую мать, чей ребёнок заходился в плаче. Люди ворчали.
— Дайте я возьму, — внезапно сказала Валентина Степановна.
Малыш замолчал у неё на руках, уставившись большими глазами.
— У вас внуки есть? — улыбнулась та.
— Есть… — ответила она, чувствуя странное тепло.
Дома, подслушав разговор соседей («Моя бабушка тоже гордилась, пока не сломала бедро…»), она вдруг поняла: её упрямство — не сила.
Перед зеркалом она разглядела морщины и усталость. Когда она стала такой злой?
Телефон снова зазвонил.
— Ириш… прости меня, — прошептала она. — Я… согласна насчёт помощницы.
Ирина расплакалась.
Наутро Валентина Степановна встретила Нину Ивановну в подъезде.
— Давайте сегодня борщ варить… вместе.
Соседка засияла.
А когда вечером Сережа возвращался с работы, женщина окликнула его:
— Завтра… если не трудно, помогите сумки донести. Я пирог испеку.
Он улыбнулся:
— Конечно, тётя Валя.
Вечером она месила тесто, слушая, как за стеной смеётся соседка. Впервые за годы квартира не казалась такой пустой.
