Михаил поставил вёдра с водой на лавку в сенях у Агафии и хотел уж уходить, но старушка ухватила его за рукав — молча дала понять, чтобы следовал за ней в дом. Он уселся на широкую лавку у двери и стал дожидаться её дальнейших распоряжений.
Хозяйка без слов вынула чугунок из печи, указала рукой на часы на стене, мол, пора обедать, и налила в большую чашку щи из кислой капусты, подала их с ломтем сала, луковицей и краем румяного хлеба. Вдруг она опомнилась и поставила на стол четвертинку самогона. Её согнутая спина была закутана в пуховый платок. Хоть и было тепло в доме, она по-прежнему носила валенки.
Михаил тихо сказал:
— От щей, бабушка, я не откажусь. Только пить не буду — поклялся, что в рот этого не возьму. Пред батюшкой зарёкся, что заразу в рот больше не понесу. В прошлый раз такую драку в клубе учинил, когда Верку приревновал, удивительно, как не посадили. За стулья сломанные пришлось платить. Мама тут сказала, что у тебя спина болит, вот я и пришёл воды принести. Щи поем, да дров принесу. Может, и ещё какую работу для меня найдёшь. Мама, как только усажусь у телевизора, сразу берёт работы из пальца высасывать.
Михаил рассмеялся, но поперхнулся, и Агафия быстро начала по спине постукивать, будто гвоздь забивала. Он же продолжал уплетать щи с салом и луком, потом спрашивает:
— Бабуль, а когда ты спишь, спина выпрямляется или приходится дугой ложиться?
Агафия взглянула на Михаила, прищурив голубые глаза от улыбки, и рукой махнула.
— Смотрю, когда-то ты, бабуль, молодой красавицей была, какая грива на голове, брови дугой над широким лбом встали, а глаза как два светлячка. У меня Верка ж тоже красивая! Ну как её не любить? Вот давай подсчитаем её качества: красивая, статная, скромная, добрая, трудоспособная, опрятная, бережливая, поёт красиво, танцует, не жадная, ни разу замужем не была, не пьёт, не курит, не шляется. Пальцев на руках не хватит, чтобы посчитать!
Михаил видел, что глаза у Агафии смеются. Грудь ходуном ходит, а вот голоса-то нет.
— Какие же у бабули красивые, ясные для её лет глаза! — заметил парень. — Бабуль, знаешь ведь Верку?
Агафия руками развела, плечи подняла, мол, кто их знает, какие они — хорошие или плохие.
— Конечно, мы не такие, как вы были. Родителей не боимся, своё мнение имеем. Батя перед каждым делом со мной советуется, а мама так и вовсе меня за хозяина считает. Братья по городам разлетелись, а я младший, пока не женатый, с ними живу. Да, хочу жениться и детей много родить. Вера моя может родить, как ветеринар говорю. Здорова она. Пальцев-то не хватило на руках? Во-во!
Наложил Михаил себе щедро, от печного тепла потянуло в сон. Хоть и болела у Агафии спина, в доме чисто. Взгляд привлекла огромная кровать с периной, подушками до потолка и с подзорником.
Михаил вслух мечтает:
— Вот была бы у меня такая в первую брачную ночь! Хотя вдруг сваришься на перине и забудешь всё.
А вслух продолжил:
— Вот Верка диплом получит, вернётся, и свадьбу устроим. Она учится на медсестру. Тут выход: я скот лечу, она людей. Хотя мама вечно отец как в сердцах так и называет — скотина. Да мы все не лучше скотины! Вот Стёпка у Петра мотоцикл угнал и в озере утопил. Не скотина ли? А Виктор на сеновале курил, чуть хату не спалил. Все скотины!
А уж Сергей самое страшное. Надю обманул, она в положении, а он в город жену привёз. Надя чуть не сошла с ума, а теперь пузо у неё, улыбается, мальчика ждёт, Бог на счастье дал. А скотина как же мимо дома будет ходить, зная, что там его сын живёт? А я Верку никогда не брошу, вот смотрю на неё и обнять хочется так, что бы раствориться в целом. Но она же девушка скромная, до свадьбы ни-ни. Вот граница, и хоть убей не перейдёт, не потяну силой за границу. А фельдшер будет отличный: спину твою поправит! Уколы делает не больно, комар кусает больнее. Вот думаю, выделит нам совхоз коттедж, скучать по тебе буду, бабуль, ибо рядом жить не будем. Но не беда, помогать всегда найду время. Ну, чем ещё порадуешь?
Агафия ловко ухватила раскладное блюдо с мясом. Гречневая каша пахнет вкусно. Михаил так носом повёл, вот-вот перегнёт его. Ложку в руки взял и, как ребёнок, стучит по столу. Агафия улыбается, глаза светятся, довольна, что парню её угощения по нраву пришлись.
— Полежи на перине, пока я поем. Или она просто так для красоты? Ничего, с Веркой помнём её как-нибудь.
Снова Михаил поперхнулся, но Агафия не стала стучать по спине — хотелось ей его пожалеть, сказать спасибо за позитив, за то, что уделил ей время, не спешил домой. Потрепала она его по спине шершавыми руками и поцеловала в маковку.
Михаил встал из-за стола:
— Теперь как с полным пузом работать? Надо бы на перину поваляться.
Засмеялся и вышел на двор. Принёс охапки дров, подмёл в сенях, заглянул к поросёнку, поклонился хозяйке и отправился домой.
— Где ты пропадал? Вера звонила, а ты всё с Агафьей наговориться не можешь?
— От неё разве уйдёшь? То одно расскажи, то другое, — смеётся сын. — Мам, она с рождения немая была?
— Нет, сынок. Девчонкой в войну пела, как Зыкина. Патриотические песни пела. А когда немцы пришли, пела она “Священная война”, за это ей язык и отрезали. Партизаны её спасли, но не успели расстрелять. Мы-то думали, от роду немая. А тут председатель недавно рассказал. Деревня её почти вымерла, наше село крепкое, так военкомат помог ей дом приобрести. Знаешь, люди порой хуже скотины, забились в свои хоромы, заботы ни о ком. А ведь она всё понимает, хоть и немая.
— Мам, она глазами говорит! Я ей про Веру, а она сияет. А про Серёгу рассказываю — так молнии из глаз! И руки у неё нежные. Казалось бы, никто она мне, а говорить хочется, делиться.
И знаешь почему? Потому что добрая, душой говорит. И, мам, она руками не жестикулирует, как немые, она как задумчивая. Я ей пообещал завтра в сарае кое-что починить, ждать будет. Так что пальца мне изо рта не высасывай, занят я буду.
