«Раз это не моя квартира — убираться не собираюсь!» — фраза невестки, после которой я переосмыслила всё
Когда-то я всерьёз подумывала переписать одну из своих квартир на сына. Думала: пусть будет у них своё жильё, начнут семейную жизнь без вечных съёмов. Но после того что услышала от его жены, даже мысль об этом вызывает у меня отвращение. Нет, пусть копят сами, а квартира останется моей. И если вдруг разведутся — вздохну с облегчением. Потому что я не просто не одобряю его выбор — я его боюсь. Его жена Светлана оказалась полной катастрофой.
Родом она из простой семьи, без особых амбиций, но ведёт себя так, будто выросла в барской усадьбе. Родители у неё тихие, скромные — не то что их дочь, которая мнит себя особой королевских кровей. Образование у неё среднее, работает офис-менеджером, зарплата обычная. Но с деньгами обращаться не умеет — всё спускает за пару дней, а потом тянет из моего сына. Постоянно. Без тени стыда.
Когда после свадьбы их выгнали с аренды, я, по доброте душевной, пустила их к себе, пока не освободится вторая моя квартира. Могла бы и отказать, но сделала это ради сына. И почти сразу пожалела. Стоило Светлане переступить порог, как её лицо скривилось от брезгливости. Осматривалась так, будто попала в развалюху. Хотя у меня ремонт хороший, всегда чистота и порядок.
— Я что, на этом диване должна спать? Твоя мать не могла кровать отдать? — выдала она сыну.
Диван её не устраивает! А в съёмной хрущёвке раньше спала и не ныла. А мой сын, всегда такой самостоятельный, превратился в тряпку. Готов перед ней на колени встать, лишь бы не ругалась. Не узнать его. Что она с ним сделала — загадка.
Полгода под одной крышей стали для меня пыткой. После работы я пряталась в своей комнате, лишь бы не встречаться с ней. Лишь бы не видеть её вечно недовольную рожу. Не общались — и слава богу.
Когда они наконец переехали — я вздохнула свободно. И тут сын начал аккуратно зондировать: «Мама, а ты не думаешь оформить квартиру на меня?» Я сразу поняла, откуда ноги растут. Это не его идея — это Светлана ему мозги прополоскала. Я ответила чётко:
— Квартира останется моей. Это моя собственная подушка безопасности. А вы живите в ней и копите на своё. Да и планировка тут старая — не для молодых.
Сын вроде отстал. Тему больше не поднимал, и мы виделись реже. У каждого своя жизнь. Я не лезла.
Но недавно сын позвал нас с отцом на свой день рождения. Отмечали у них. Я зашла — и обомлела. Такого бардака не видела лет десять. Плита в застарелом жиру, полы липкие, везде пыль, коробки даже не распакованы. Полный хаос. Даже гости переглядывались.
Мать Светланы, сватья, осторожно спросила:
— Светлана, а что у вас так неубрато?
Её ответ добил меня наповал:
— А с чего бы? Это же не моя квартира! Я в чужом жилье убираться не обязана.
Сватья даже рот открыла от изумления.
— Но в съёмной-то квартире ты убиралась, хоть и не твоя была! — попыталась вразумить её мать.
Сын стоял молча. По его лицу было видно — ему стыдно. Он вырос в чистоте, а теперь живёт в этой клоаке. Ему тяжело, но он терпит. Потому что когда-то влюбился. А теперь? В его глазах пустота. Ни любви, ни страсти — одна привычка. Или страх.
Я ничего не сказала Светлане. Просто молча посмотрела. Знаю — долго он так не выдержит. И в глубине души жду только одного — развода. Да, это жестоко, но честно: если они разойдутся — я буду рада. Потому что мой сын заслуживает рядом не вечное недовольство, а тепло, заботу и настоящую хозяйку. А не эту нытиху, которая не способна даже на простую благодарность.
