— Не надо, — вдруг выдохнула Вера. — Знаешь что, забирай дом себе. А я возьму дачу. Пусть она и дешевле.
— Татьяна Петровна, вы точно всё внимательно изучили? Может, там есть какой-то подтекст? — голос Веры дрожал, будто от осеннего ветра.
— Изучила, изучила! Вот, смотрите сами! — нотариус протянула документ через стол. — Стандартная фраза: «Настоящим завещанием отменяются все предыдущие». И всё. Больше ничего.
Ольга сидела, словно громом поражённая, крутила в руках очки, то снимая, то снова надевая их. Вера нервно теребила край шарфа, а Дмитрий, младший из троих детей покойной Людмилы Ивановны, молчал, уставившись в стену.
— Но как же так? — наконец выдавила из себя Ольга. — Мама же говорила, что всё устроила, что дом и дачу разделила. Помнишь, Вера, как она всё объясняла прошлым летом?
— Помню, ещё как помню! — всплеснула руками Вера. — Говорила, тебе, Оля, дом — у тебя дети, съёмная квартира. Мне дачу — я там всё лето пропадаю. А Диме деньги — он в Москве живёт, ему тут недвижимость не нужна.
Дмитрий поднял глаза, посмотрел на сестёр.
— Я думал, мама просто так рассуждала. Вы же знаете, как она любила всё планировать. Не думал, что завещание действительно составляла.
Татьяна Петровна деликатно кашлянула.
— Понимаете, Людмила Ивановна действительно писала завещание. Но десять лет назад. А потом, видимо, передумала и отменила его. Но новое не успела завершить. Такое, увы, бывает.
Ольга встала, прошлась по кабинету. Ей было сорок пять, она работала учительницей в сельской школе, растила двоих детей одна после развода. Старый мамин дом был её последней надеждой на собственный угол.
— Значит, теперь всё по закону? В равных долях на троих? — спросила она, сжимая кулаки.
— Именно так. Дом, дача, сбережения — всё поровну.
Вера фыркнула.
— И отлично! А то Ольга уже надулась, думала, всё ей достанется. А мне что, шесть соток под картошку?
— Вера! — вспыхнула Ольга. — При чём тут картошка? Ты же помнишь, что мама хотела!
— Помню-помню! Только хотеть мало — надо было и оформить. А наша мама, царство ей небесное, вечно всё откладывала.
Дмитрий застегнул куртку.
— Хватит. Разберёмся дома. Татьяна Петровна, когда документы будут готовы?
— Через неделю. Но сначала решите между собой, кто что берёт. Иначе придётся делить через суд.
На улице моросил холодный октябрьский дождь. Ольга натянула капюшон, Вера раскрыла зонт. Дмитрий закурил, хмуро глядя под ноги.
— Может, в кафе зайдём? Поговорить надо, — предложила Ольга.
— Не хочу я с тобой разговаривать, — отрезала Вера. — Видно же, как ты расстроилась, что не всё получишь.
— Вера, ну что ты? Я же не виновата, что завещание такое.
— Не такое — справедливое! — Вера захлопнула зонт так, что брызги полетели во все стороны.
Дмитрий затушил сигарету.
— Девочки, хватит. Народ смотрит. Пойдёмте к Ольге, чаю попьём, спокойно обсудим.
До Ольгиного дома было минут двадцать. Шли молча. Дом Людмилы Ивановны стоял на тихой улице, облупленный, но крепкий. Окна заколочены, калитка на замке.
— Ключи у кого? — спросил Дмитрий.
— У меня, — Ольга достала связку. — После похоронь взяла, хотела прибраться.
Двор зарос бурьяном, яблони не стрижены, теплица покосилась. В доме пахло сыростью и старыми книгами.
— Ох, мама… — прошептала Вера. — Как же всё запущено.
В гостиной — старая мебель, пианино, за которым все трое учились играть, сервант с маминым хрусталём. На стенах — фото: родители на свадьбе, дети в школе, внуки.
Ольга поставила чайник, достала печенье. Сели за круглый стол, за которым когда-то собиралась вся семья.
— Помните, как мама нас тут за уроки сажала? — тихо сказала Вера. — А мы всё во двор норовили сбежать.
— А помнишь, Дима, как ты в шестом классе двойку по математике схлопотал, — улыбнулась Ольга. — Мама ремня грозилась, а потом сама с тобой до утра задачи решала.
Дмитрий кивнул.
— Строгая была, но справедливая. Никого не выделяла.
Вера помешала сахар в чашке.
— Справедливая? Тогда почему тебе деньги хотела оставить, мне дачу, а Ольге дом? Дом — самое дорогое!
— Вера, при чём тут справедливость? — вздохнула Ольга. — Мама думала, кому что нужнее. У меня дети, съёмная квартира. У тебя своя жилплощадь, но ты дачу любишь. А Дима в Москве — ему деньги важнее.
— Легко говорить, когда тебе больше достаётся!
Дмитрий стукнул кулаком по столу.
— Хватит! Мама месяц как умерла, а вы из-за наследства грызётесь!
Тишину нарушал только стук дождя в окно.
— А если… — Ольга подошла к подоконнику. — Может, мама специально так сделала?
— Как это? — нахмурилась Вера.
— Она же была умной. Неужели просто забыла указать, кому что?
Дмитрий задумался.
— К чему ты ведёшь?
— К тому, что она, возможно, хотела, чтобы мы сами решили. По совести. Как она всегда говорила: «Вы взрослые, сами поймёте, что правильно».
Вера хмыкнула.
— Или просто не успела. Болела же.
— Может, и не успела, — согласилась Ольга. — Но мы-то можем сделать, как она хотела.
— То есть как? — насторожилась Вера.
— Как она говорила. Мне дом, тебе дача, Диме деньги.
— Ага! — Вера вскочила. — Так я и знала! Дом дороже дачи!
— Вера, успокойся, — Дмитрий встал, потрогал стену. — Посмотри, сколько в него вложить надо. Обои отклеиваются, трубы старые, крыша течёт. Оля, ты представляешь ремонт?
— Представляю, — тихо ответила она. — Но хотя бы своя крыша будет.
Вера села, помолчала.
— А дача что, в порядке? Теплица разваливается, забор покосился
