“Не зови меня матерью — ты меня старишь!” Как женщина отвергла дочь и будущего внука ради призрачной юности
Уже месяц она балансирует на грани. Оскорблённая, взбешённая, одинокая. Замкнулась в себе после того, как её покинул любовник. А ведь она так верила в это «счастье», что на сей раз всё сложится по-настоящему.
Мне двадцать шесть, а её зовут Светлана, ей сорок четыре. По крови — она моя мать. Но в действительности мы чужие. Она вышла замуж за моего отца в девятнадцать. Через год родилась я — нежеланный ребёнок, как она позже не раз твердила. Развелись они вскоре после моего появления на свет, и с тех пор отца она кого только не именовала: «дармоед», «лузер».
Ирония? Этот «лузер» уже два десятка лет живёт со второй женой. У него своё дело, просторный дом в Подмосковье, две квартиры и даже дача в Сочи. Именно он подарил мне жильё на свадьбу, где теперь мы с мужем и обитаем.
Меня растила бабка — отцова мать. Позже отец забрал меня в свою новую семью. И знаете, я там никогда не чувствовала себя лишней. Моя мачеха — добрейшей души человек, для меня она стала настоящей матерью. А Светлану я с детства звала по имени. И неспроста.
Мне было девять, когда Светлана взяла меня в Ялту — «отдохнуть, как мать с дочерью». Я тогда лишь спросила: «Мама, можно на пляж?» В ответ раздался вопль на весь отель:
— Никогда не зови меня матерью! Ты мне годы прибавляешь! Говори Светлана, ты поняла?
Поняла. И с тех пор больше с ней никуда не ездила. Её занимали мужчины, салоны красоты, тусовки. А я оставалась с бабкой. Потом — с отцом и его новой семьёй. И слава богу.
У Светланы за эти годы смоглись пятеро мужей. Между ними — бесконечные романы, гулянки, натянутые улыбки, искусственные ресницы. Работала в элитном салоне на Рублёвке. Колола в себя всё, что можно: ботокс, филлеры, нити, губы — лицо уже не выражало эмоций, а она всё твердила: «Я ещё молода, я ещё могу!»
Последний её «принц» был младше меня на два года. Парень по имени Артём. Худой, с татухами, работал барменом в кальянной.
— Дочка, знакомься. Это Артём. Мы поженимся. У нас серьёзные отношения, — говорила она, сияя, как школьница перед выпускным.
Я остолбенела. Потом тихо выдохнула:
— Светлана… я беременна. Ты скоро станешь бабушкой.
Артём засуетился, начал разливать шампанское, кричать «ура!», а мать посерела. Молча встала, схватила сумочку и, хлопнув дверью, укатила в неизвестном направлении.
Прошла неделя. Она явилась внезапно — в слезах, с перекошенным лицом:
— Это из-за тебя! Он меня бросил! Ты всё испортила своим «бабушка»! Я не намерена стареть! Мне всего тридцать семь! Я ещё хочу жить, а ты меня в могилу вгоняешь со своими детьми!
Я не верила ушам. Женщина, родившая меня, назвала мою беременность предательством. А затем бросила фразу, которая, кажется, выжгла последние нити родства:
— У меня никогда не было дочери. И не будет ни внуков, ни правнуков. Забудь, что я существую.
И ушла.
А мы поехали к настоящей семье — к бабке и деду. Они обняли, расплакались от счастья. Уже гадали, как назовём малыша, кто будет гулять с коляской, кто вязать пинетки. Именно они — моя опора, моя крепость, моё настоящее.
А Светлана? Пусть гоняется за вечной молодостью. Но однажды она очнётся в тишине — в пустой квартире, в чужом теле, глядя в зеркало, где отражения уже давно нет. И тогда, быть может, осознает, кого на самом деле потеряла.
