**24 октября**
Сегодня был тяжёлый день. Вера Степановна снова отказывалась от помощи. Я видел, как она стояла у подъезда, согнувшись под тяжестью пакетов. Седые волосы выбились из-под платка, руки дрожали.
— Давайте я помогу, — предложил я, подойдя ближе.
— Спасибо, Николай Иванович, но я сама, — отрезала она, отстраняясь.
В глазах — упрямство, в голосе — стальная нотка. Знакомо. Моя бабушка в своё время тоже не позволяла даже сумку донести. «Не хочу, чтобы жалели», — говорила.
Вера Степановна стала подниматься, останавливаясь на каждом пролёте. На третьем этаже раздался хлопок — пакет порвался, банка сгущёнки покатилась по ступеням.
— Всё нормально? — выглянула соседка, Галина Петровна.
— Нормально, — буркнула Вера Степановна, подбирая банку.
— Давайте помогу…
— Не надо! — резко оборвала она и захлопнула дверь.
Галина Петровна вздохнула:
— Гордая, как сто рублей медных.
Вечером меня задержали на работе. Возвращался уже затемно, у подъезда заметил Веру Степановну — шла из магазина, волоча сумку. Подошёл молча, взял вторую ручку сумки, не спрашивая. Она вздрогнула, но не отдернула руку.
— Спасибо, — пробормотала уже в лифте.
— Да ладно, — махнул я рукой. — На пятый этаж с авоськами — это вам не фунт изюму.
Она вдруг улыбнулась:
— А я раньше по два ведра воды из колонки носила. Без передышки.
Дома разговорились. Вера Степановна, оказывается, тридцать лет проработала в школе — физику преподавала. А теперь живёт одна, дочь в Питере, зовёт переехать, но она упрямится: «Это мой дом».
— Внуки есть? — спросил я.
— Двое. Один в армии, второй в институте. Приезжают редко.
Перед уходом она вдруг сказала:
— Заходите завтра на чай. Пирог испеку.
— А что за повод?
— Так… Просто захотелось.
Сегодняшний вечер чему-то меня научил. Мы все — как те банки с вареньем на верхней полке: снаружи крепкие, а внутри — хрупкие. И иногда самое трудное — не нести тяжесть, а позволить кому-то разделить её.
Вера Степановна, кажется, это поняла.
Ну и я заодно.