Моё присутствие на свадьбе оказалось нежелательным, ведь я оказалась «чужой», хотя, когда разговор зашел о моей квартире, меня внезапно признали «родной».
Мой сын сыграл свадьбу почти десять лет назад. Его избранницу, Светлану, я приняла в семью вместе с её дочерью от первого брака, как родных. Я открыла им своё сердце и старалась не делить на своих и чужих. Всегда поддерживала молодых: помогала деньгами и присматривала за детьми, чтобы они могли немного расслабиться и отдохнуть от постоянных забот. С невесткой отношения были натянутыми — не ругались в открытую, но атмосфера была холодной, разрушить её не удалось.
Светланин первый муж исправно выплачивал алименты, но не стремился общаться с дочерью — вычеркнул её из своей жизни, как ненужную страницу. А в прошлом году моя внучка, которую я считала своей родной, вышла замуж. И тогда всё началось. На свадьбу меня с сыном не позвали. Причина? Праздник только «для членов семьи», а нас в этот круг не включили. Мой сын, который растил эту девочку почти десятилетие и стал ей отцом, оказался там лишним. А вот её биологический отец, который лишь переводил деньги и не интересовался дочерью, был среди гостей, как будто имел на это право.
Эта новость поразила меня как молния. Я любила эту девочку, радовалась её успехам, помогала ей, а взамен получила лишь равнодушие и закрытую дверь. Я считала её своей внучкой, а она, не оглядываясь, вычеркнула меня из жизни. Сын молчал, хотя я видела, как его грызла обида — он поглотил её, спрятал глубоко, но она никуда не делась. Мне было больно вдвойне — за себя и за него, за эту несправедливость, что разрушила нас обоих.
Год назад я получила в наследство небольшую однокомнатную квартиру в городке под Костромой, решила её сдавать, чтобы хоть как-то улучшить свою скромную пенсию — жить на одну трудно, и каждая копейка важна. И вдруг звонок. Звонит Светлана, голос мягкий, почти ласковый — не узнать. Говорит, что её дочь, моя «внучка», ждёт ребёнка, а им негде жить. Просит освободить квартиру, чтобы они могли там обустроиться. Я была ошеломлена. На свадьбе мы были чужими и ненужными, а теперь, когда речь зашла о жилье, я вдруг стала «близкой родственницей»?
Её слова зависли в воздухе, как горький упрёк. Я ещё не дала ответа, но всё внутри кричит: «Нет!» Может, я держусь за прошлое и за эту обиду, как за якорь, но простить такое предательство не могу. Сердце болит от воспоминаний — как я радовалась первым шагам внучки, как покупала ей подарки, как считала её частичкой своей души. А теперь она и её мать смотрят на меня, как на ресурс, который можно использовать и забыть.
Я не понимаю, как мой сын, мой Саша, терпит это унижение. Как он живёт с женщиной, которая не ценит ни его труд, ни его жертвы, ни его мать? Он молчит, прячет глаза, и я вижу, как он медленно угасает в этом браке. А я стоит перед выбором: уступить и снова проглотить обиду или наконец сказать «хватит», защитить своё достоинство. Квартира — это не просто стены, это моя опора и маленький остров в старости. Отдать её людям, которые вычеркнули меня из своей жизни, когда я была не нужна? Нет, это выше моих сил.
Я всё ещё разрываюсь. Часть меня хочет быть доброй и великодушной, как подобает матери и бабушке. Но другая часть, та, что устала от боли и обмана, шепчет: «Ты им ничего не должна.» И этот внутренний спор раздирает меня день и ночь, оставляя лишь тень от той женщины, что когда-то верила в силу семьи.
