К своему шестидесятилетию я готовилась тщательно, будто к главному событию жизни. Долгими вечерами обдумывала детали: продумала меню, закупила продукты, приготовила семейные любимцы — голубцы, жаркое, оливье и селёдку под шубой. Испекла торт, украсив его кремовыми розами. Мечтала, как за одним столом соберутся дети, внуки, родные — все, кого я так люблю.
Живу я в Санкт-Петербурге с младшей дочерью Лидией — ей уже тридцать, но судьба пока что не свела её с тем самым человеком. Старший сын Артём, сорокалетний мужчина, давно женат на Анастасии, и у них растёт прелестная внучка Машенька.
Я заранее предупредила всех — праздник в субботу, выходной, чтобы никому не пришлось менять планы. Все обещали прийти. В голове уже рисовались тёплые картины: смех, разговоры, воспоминания.
Но в тот вечер никто не появился.
Я звонила Артёму снова и снова — телефон молчал. С каждой минутой сердце сжималось сильнее. Вместо радости — пустота. Вместо поздравлений — горькие слёзы. Лидия, видя моё отчаяние, не отходила ни на шаг, оберегая меня от полного краха.
Утром я не выдержала. Собрала оставшиеся блюда и поехала к сыну. В голове крутилась одна мысль: вдруг что-то случилось?
Дверь открыла Анастасия. В халате, сонная, она даже не улыбнулась.
— Вы чего приехали? — бросила она вместо приветствия.
Я вошла. Артём ещё спал. Через несколько минут он вышел на кухню, мрачный, молча поставил чайник.
Я не стала тянуть:
— Почему вчера не пришли? Почему даже не ответили?
Сын молчал. Но Анастасия тут же вступила — и её слова стали для меня ножом в спину.
Оказалось, они все эти годы копили обиду: якобы я подарила им тесную однушку, оставив себе просторную трёшку. Что им, оказывается, не хватает места для второго ребёнка.
Я стояла, ошеломлённая, будто меня облили ледяной водой.
В памяти всплывали картины прошлого. После смерти мужа я осталась одна с двумя детьми. Родители помогли купить трёшку. Я тянула всё: учёбу, кружки, болезни, бунты. Когда Артём привёл Анастасию, я не выгнала их, а потеснилась, отдав им комнату.
Когда родилась Маша, я нянчила её, кормила, гуляла, не спала ночами.
Потом умерла свекровь, с которой мы почти не общались, и неожиданно оставила мне в наследство убитую однушку. Я вложила все свои сбережения в ремонт — и отдала её сыну и невестке, чтобы у них был свой угол.
Я думала, что поступаю правильно, что дарю им свободу.
Оказалось, этого мало.
Я ушла, не попрощавшись. Ехала домой, сжимая пальцами сиденье, чтобы не разрыдаться. Слова Анастасии звенели в ушах, а сердце ныло, будто его сжимали тисками.
Как же так? Почему доброту принимают за должное? Почему самые близкие способны затоптать всё, что ты для них сделал?
Теперь я поняла главное.
Нельзя всю жизнь только отдавать, жертвовать собой в надежде на благодарность. Её может и не быть.
Люди привыкают к хорошему и требуют ещё. А если не получают — обижаются.
Вечером я села за стол, где ещё вчера ждал гостей праздничный торт. Налила чай, посмотрела в окно на холодный питерский закат.
И вдруг почувствовала странное спокойствие.
Больше я никому ничего не должна.
Ни оправдываться.
Ни доказывать любовь.
Ни рвать сердце в надежде на тепло.
Теперь моя очередь думать о себе.
И я начну.
