**Не смогла полюбить**
Девчонки, ну кто тут Алевтина? девушка в белом халате окинула нас с подругой лукавым взглядом.
Я Алевтина. А что? удивилась я.
Держи письмо. От Геннадия, незнакомка достала из кармана мятый конверт и протянула его мне.
От Геннадия? А где он сам?
Его перевели в интернат для взрослых. Ждал тебя, Аля, как свет в окошке. Весь извелся. А письмо дал мне проверить, чтоб ошибок не было. Не хотел перед тобой краснеть. Ладно, мне пора, обед скоро. Я здесь воспитателем работаю. Девушка вздохнула, посмотрела на меня с укором и скрылась за дверью.
…Как-то раз мы с подругой, гуляя без цели, забрели на территорию незнакомого здания. Нам было по шестнадцать, лето манило свободой, и душа просила приключений. Мы с Мариной присели на скамейку, болтали, смеялись. И не заметили, как к нам подошли двое парней.
Привет, девчонки! Скучно? Давайте знакомиться, один протянул мне руку. Геннадий.
Алевтина, ответила я. А это Марина. А твоего молчаливого друга как звать?
Семён, тихо отозвался второй.
Парни показались нам странными слишком правильными, не такими, как все. Геннадий строго посмотрел на наши короткие юбки и покачал головой:
Зачем так одеваетесь? У Марины и вовсе декольте чуть ли не до пояса.
А вы, мальчики, смотрите себе под ноги, а не туда, куда не надо, засмеялась Марина.
Не получается, честно признался Геннадий. Мы же мужчины. Вы, наверное, ещё и курите?
Конечно, подмигнула я. Только не в затяжку.
Тут мы с Мариной заметили, что у ребят что-то не так с ногами. Геннадий еле передвигался, а Семён сильно хромал.
Вы тут лечитесь? спросила я.
Да. Я на мотоцикле разбился, а Семён с трамплина неудачно прыгнул, быстро ответил Геннадий. Скоро нас выпишут.
Мы с Мариной поверили. Тогда мы ещё не знали, что Геннадий и Семён инвалиды детства, обречённые жить в интернате. Для них мы были глотком свежего воздуха, кусочком мира, который им был недоступен.
Каждую неделю мы приходили к ним. Сначала из жалости хотелось подбодрить. Потом поняли, что у них есть чему поучиться. Геннадий дарил мне цветы, сорванные у забора, Семён мастерил для Марины бумажные фигурки.
Лето пролетело. Началась осень, потом выпускной, экзамены… Мы с Мариной забыли о парнях.
…Через год мы снова пришли в интернат. Сидели на той же скамейке, ждали. Но никто не подошёл.
Из здания вышла та же девушка и протянула мне письмо. Я распечатала конверт:
*«Алевтина, родная! Ты для меня как солнце в пасмурный день. Я влюбился в тебя с первого взгляда, но ты, наверное, не заметила. Полгода смотрю в окно, жду. Ты забыла. Жаль. Но я благодарен за те минуты, когда ты была рядом. Помню твой смех, твои руки… Как мне без тебя тяжело. Хоть бы ещё раз увидеть!*
*Нам с Семёном исполнилось восемнадцать. Нас переведут в другой интернат. Вряд ли встретимся. Но, может, это и к лучшему…*
*Прощай, ненаглядная.»*
Подпись: *«Твой Геннадий».*
В конверте лежал засохший цветок.
Мне стало стыдно. Сердце сжалось от мысли, что ничего не исправить. Я и не догадывалась, что для Геннадия наши встречи значили так много. Но я не могла ответить ему взаимностью. Да, мне было интересно с ним, но не более.
…Прошли годы. Письмо пожелтело, цветок рассыпался в прах. Но я помню те дни.
А у этой истории есть продолжение. Марина прониклась судьбой Семёна. Его родители отказались от него из-за больной ноги. Она выучилась на педагога, теперь работает в интернате. Семён её муж. У них двое детей.
Геннадий, по словам Семёна, так и остался один. В сорок лет его нашла мать, забрала в деревню. Дальше неизвестно…
Жизнь странная штука. Одних она сводит навсегда, других разбрасывает, как осенние листья. И мы редко понимаем, кого задели своим присутствием… а кого своим уходом.
