—Девчонки, ну-ка, кто тут у нас Лиля? — девушка с хитрой усмешкой окинула взглядом меня и подругу.
—Я. А что? — удивлённо подняла бровь я.
—Держи письмецо, от Владимира, — незнакомка достала из кармана халата мятый конверт и сунула его мне.
—От Владимира? А где он сам?
—Перевели его во взрослый интернат. Ждал тебя, Лилюшка, как дождь в засуху. Глаза все высмотрел. А письмо это мне дал проверить — грамотность, мол, подкачала. Не хотел перед тобой в грязь лицом ударить. Ладно, мне бежать — обед скоро, я тут воспитательницей работаю. — Девушка вздохнула, покачала головой и скрылась за дверью.
…Как-то раз мы с подругой, гуляя без цели, забрели на территорию незнакомого здания. Шестнадцать лет, лето, скука — сами понимаете. Присели на лавочку, болтаем, смеёмся. И вдруг — двое парней.
—Привет, красавицы! Скучно? Давайте познакомимся, — бойко протянул руку один. — Владимир.
—Лилия, — ответила я. — А это моя подруга Надя. А ты как?
—Семён, — тихо буркнул второй.
Парни казались странными — слишком уж правильные. Владимир тут же выдал:
—Девчонки, а зачем вам такие юбки? У Нади вообще декольте до пупа.
—Мальчики, глаза-то не распаляйте, а то так и останетесь с разными зрачками, — фыркнули мы.
—А как не смотреть? Мы же мужики. Курите, надеюсь, хоть не в затяг? — допытывался Владимир.
—Конечно, — хихикнула Надя. — Только кальян.
И тут мы заметили: у парней что-то не так с ногами. Владимир еле волочил ступни, Семён заметно припадал на левую.
—Вы тут… лечитесь? — предположила я.
—Ага, — Владимир тут же выдал заученную фразу. — Я на мотоцикле врезался, Сёма с обрыва неудачно нырнул. Скоро выпишут.
Мы, конечно, поверили. Тогда ещё не знали, что Владимир и Семён — инвалиды детства. Их жизнь была за стенами интерната, а мы стали для них глотком свежего воздуха.
Так начались наши встречи. Каждую неделю мы приходили, болтали, смеялись. Владимир тайком рвал цветы с клумб и дарил мне, Семён мастерил бумажных журавликов и робко протягивал Наде. Мы вчетвером сидели на лавочке: Владимир жался ко мне, Семён упорно смотрел в сторону Нади. Подруга краснела, но было видно — ей нравилось его общество.
Лето кончилось, началась осень, учёба, а потом и вовсе выпускной. Мы забыли про интернат, про этих странных парней…
…А потом, уже после экзаменов, мы вдруг снова оказались у тех ворот. Сидим на той же лавочке, ждём. Но никто не пришёл.
И тут — та самая воспитательница с письмом. Я вскрыла конверт:
*«Любимая Лилия! Ты — мой единственный лучик. Эти встречи были для меня как глоток воздуха. Шесть месяцев я смотрю в окно и жду. Но тебя нет. Нас с Семёном скоро переведут в другой интернат. Вряд ли увидимся. Как же больно… Надеюсь, когда-нибудь эта рана заживёт. Прощай, солнышко моё».*
В конверте лежал засохший василёк.
Мне стало неловко. Я и не думала, что для него это было так серьёзно. Да, я поддразнивала его, кокетничала — но лишь ради забавы. Не знала, что мои шутки разожгут в нём такую бурю.
…Прошли годы. Письмо пожелтело, цветок рассыпался. Но я до сих пор помню те беспечные дни.
А у истории было и продолжение. Надя прониклась судьбой Семёна — его бросили родители из-за увечья. Она выучилась на педагога и теперь работает в интернате. Они с Семёном женаты, вырастили двоих сыновей.
Владимира же, по словам Семёна, никто не навещал. Лишь в сорок лет его разыскала мать, расплакалась и забрала к себе в деревню. Дальше — тишина…
