Тишина перед бурей
Татьяна Сергеевна аккуратно разложила столовые приборы, поправила скатерть и украдкой взглянула на часы. Супруг должен был вот-вот вернуться с завода — значит, пора ставить на плиту сковороду с котлетами. Картошка уже дымилась в кастрюле, салат из свёклы с чесноком красовался в хрустальной вазочке, хлеб нарезан ровными ломтиками. Всё как надо, всё как любит Александр Иванович.
— Мам, можно я к Лерке сбегаю? У неё новые фильмы с Кинотавра, — крикнула из своей комнаты восемнадцатилетняя Алина.
— Нет, солнышко, отец скоро придёт, ужинаем вместе, — ответила Татьяна Сергеевна, не оборачиваясь. — После поужинаешь — иди.
— Да что за ерунда! Я же взрослая! — фыркнула дочь, но спорить не стала. Знает — мать своего не изменит.
Татьяна Сергеевна усмехнулась в усы. Восемнадцать — это ещё птенец. Она сама в этом возрасте уже замуж вышла, а Алинка до сих пор в облаках витает. Хотя, может, и к лучшему. Пусть поживёт в родительском гнезде подольше.
Дверь с треском распахнулась, и в квартиру ввалился Александр Иванович. Крупный, с проседью в бороде, усталый, но довольный. Работа слесаря-ремонтника выматывала, но приносила стабильные пятьдесят тысяч в месяц — а это главное.
— Здорово, хозяюшка, — чмокнул жену в висок. — Пахнет знатно.
— Котлеты по-киевски, как ты любишь, — улыбнулась Татьяна Сергеевна. — Садись, сейчас подаю.
— А Алинка где?
— В комнате, сейчас позову. Алина! Отец пришёл!
Девушка выскочила, обвила отца руками.
— Пап, можно я после ужина к Лерке? У неё там новые фильмы…
Александр Иванович нахмурил брови.
— Какие ещё фильмы? Нечего западную муть смотреть, надо к поступлению готовиться. Педагогический ждёт не дождётся.
— Да пап, обычное кино, не муть…
— Сказал нет — значит нет! — рявкнул отец. — Тань, ты что, совсем её распустила? Совсем от рук отбилась!
Татьяна Сергеевна поспешно встряла:
— Да ладно тебе, Сань, она же молоденькая. Алиночка, садись кушать, потом разберёмся.
Ужин прошёл под мерное бубнение Александра Ивановича о том, как начальник цеха снова премии урезал, а нормы увеличил. Татьяна Сергеевна кивала, подкладывала мужу добавку, подливала чай. Алина молча ковыряла вилкой в тарелке.
— Тань, а что соседи про Волковых говорят? — вдруг спросил Александр Иванович, вытирая рот ладонью.
— А что про них говорить? Живут себе.
— Да не то. Слышал, Волкова теперь в конторе сидит, бухгалтерию ведёт. А Волков дома с детьми возится.
Татьяна Сергеевна осторожно поставила чашку.
— Ну и что? Может, им так удобнее.
— Какое удобрение?! — вспыхнул муж. — Мужик должен семью кормить, а не пелёнки стирать! Бабе место у плиты, а не в офисе! Это ж против природы!
— Но если она больше получает…
— Никаких “но”! — кулак грохнул по столу. — Муж — голова, жена — шея! И точка!
Татьяна Сергеевна потупила взгляд и принялась собирать тарелки. Спорить с Саней она не умела. Зачем ругаться, если можно промолчать? Может, он и прав — она всю жизнь дома, и ничего, живут не хуже других.
Алина перевела взгляд с матери на отца и тихо спросила:
— Всё равно нельзя к Лерке?
— Нельзя! — рявкнул Александр Иванович. — Иди уроки учи или книжку почитай. Нечего по подружкам шляться!
Девушка вздохнула и поплелась в комнату. Татьяна Сергеевна почувствовала, как что-то кольнуло в груди. Бедная девочка, вся в четырёх стенах. Но что поделаешь, если отец не разрешает?
Через неделю Татьяна Сергеевна столкнулась на рынке с соседкой Галиной Петровной. Та сияла, как медный таз.
— Тань, представляешь! Моя Настёха в МГИМО поступила! В Москву уезжает!
— Как здорово, — искренне обрадовалась Татьяна Сергеевна. — На кого?
— На международную экономику. Говорит, хочет в посольстве работать. Я сначала переживала — одна в столице, как же так. А потом подумала — пусть крылья расправит.
— А муж твой? Не против?
Галина Петровна помолчала, потом махнула рукой:
— Да мы с ним чуть не развелись из-за этого. Он орал — зачем девке высшее, всё равно замуж выйдет. А я ему — сейчас другие времена, женщина должна на ногах крепко стоять. Еле уговорила.
Дома Татьяна Сергеевна долго думала об этом разговоре. Алине тоже скоро поступать. Александр Иванович уже решил — педагогический, на воспитателя. Работа спокойная, а потом замуж — и точка.
А Алина мечтала о журфаке МГУ, хотела репортёром стать. Глаза горели, когда рассказывала об этом матери, пока отца не было дома. Но стоило заикнуться при Александре Ивановиче — тот сразу обрывал:
— Журналистика — не женское дело. Это ж по командировкам мотаться, с подозрительными личностями общаться. Неприлично.
И Татьяна Сергеевна молчала. Не защищала дочь, не спорила с мужем. Просто молчала, как привыкла.
Лето пролетело быстро. Алина подала документы в пед, как велел отец. Прошла без проблем — училась-то хорошо. В день зачисления вернулась домой с потухшим взглядом.
— Ну что, поздравляю! — радостно хлопнул Александр Иванович по столу. — Теперь у нас в семье педагог будет!
— Спасибо, пап, — без эмоций ответила Алина и скрылась в комнате.
Татьяна Сергеевна проводила дочь взглядом, и снова что-то кольнуло в груди. Но что она могла? Устроить скандал? Разрушить семейный покой? Нет, не стоит.
Учёба давалась Алине легко, но радости не приносила. Ходила на пары как на каторгу, дома о занятиях молчала. Татьяна Сергеевна пыталась расспрашивать — в ответ односложное “нормально”.
Однажды вечером, когда Александр Иванович задержался на работе, Алина вдруг разрыдалась за ужином.
— Доченька, что случилось? — испугалась мать.
— Мам, помнишь
