**Дневник**
Сегодня меня вновь охватили мысли о прошлом. Всё началось с тех слов, что бросил мне Павел: «Не прикидывайся дурой. Где мать спрятала кольцо? Или ты его взяла? Говори!» Его пальцы впились в мои плечи, больно, до слез.
Я с детства была некрасивой. Помню, как бабушка, увидев меня в роддоме, нахмурилась: «Леночки обычно красивые, а твоя дочь… Назови её Елизаветой. Как мою мать». Мама тогда лишь вздохнула.
В садике все девочки были куколками: кудряшки, бантики, круглые щёчки. А я — нескладная, с жидкими волосами цвета мыши, вечно торчащими в разные стороны. «С такой внешностью замуж не возьмут, — ворчала бабушка, заплетая мои тощие косички. — Надо было умнее мужа выбирать».
К двенадцати годам я стала ещё выше и угловатее. Мальчишки дразнили «каланчой». Книги стали моими друзьями, а новогодние вечера — пыткой. В десятом классе я рыдала матери: «Зачем ты меня родила? Я уродина!» Она гладила меня по спине: «Красота не главное…»
— А что главное? Деньги? Но их у нас нет!
После школы я пошла в мед училище. Там не было зеркал, а под шапочками не видно волос. Больные меня любили — я умела слушать. А ещё был Роман, пациент, который целовал меня в процедурной… Пока старшая медсестра не открыла глаза: «Он женат, дура. Детей двое».
Потом была Людмила Петровна. Одинокая, с глазами, полными тихой грузи. Я ходила к ней, убирала, варила борщ. Она рассказывала о муже-генерале, о сыне, который променял её на жену… И о кольце — старинном, с алмазом необычной огранки. «Муж хотел отдать его в музей, — шептала она, — но так и не решился…»
Когда у неё случился инсульт, я не успела. Похоронила её одна. А через две недели приехал Павел — её сын. Красивый, печальный, говорил, что раскаялся… Я поверила.
Как же я ошибалась.
Он искал кольцо. Рылся в шкафах, переворачивал квартиру, а когда я застала его за этим, сжал мне плечи так, что синяки потом неделю не сходили. «Где оно?» — шипел он. Я солгала, что ничего не знаю, а сама…
Кольцо было за портретом генерала. Я вырвала его, пока Павел болтал с кем-то по телефону: «Да, она страшная, тощая… Через полгода квартиру оформлю — и свободен».
Теперь кольцо в музее. Директор ахнул: «Такая огранка — редкость!» Я выполнила волю Людмилы Петровны.
А Павел… Пусть его новая жена радуется генеральской квартире. Мне же хватит моей работы. Больные ждут, а их благодарность — лучше любви.
Сегодня, идя на смену, я решила: когда-нибудь усыновлю ребёнка. Передам ему не свою внешность, а доброту. Но спешить не буду — мне всего двадцать восемь.
Жизнь ещё наладится.
