**Не сегодня**
Катя случайно увидела его в подземном переходе возле вокзала в Екатеринбурге, где воздух был пропитан запахом жареных пирожков, дешёвого чая и спешащих людей. Он стоял, прислонившись к облезлой стене, с гитарой в руках, и пел. Негромко, не для толпы, а так, что голос проникал прямо в душу. Пел, будто ему больше нечего терять, будто слова рождались где-то внутри и выходили наружу без страха. Она узнала его сразу.
Голос из прошлого.
Тот самый, от которого когда-то учащался пульс, ночи казались бесконечными, а надежды горели, как свечи в её одинокой комнате. Голос, который она годами пыталась забыть, но он остался — затаился где-то в глубине памяти, где каждое слово отзывается болью.
Дмитрий.
На нём была та же поношенная кожанка — верная спутница его скитаний. Волосы поседели, лицо покрылось морщинами, но в глазах всё так же горел огонь странника, будто он вечно в дороге, вечно где-то между прошлым и будущим. Она замедлила шаг. Достала кошелёк. Нашла несколько монет. Бросила в гитарный чехол, и рубля звякнули, словно отголоски былых дней.
Он не сразу поднял взгляд. А когда поднял — даже не удивился. Просто кивнул, будто они расстались вчера, будто годы не пролегли между ними пропастью.
— Привет, — сказал он тихо. — Всё та же.
— А ты — другой, — ответила она, и в голосе прозвучала горечь.
— Жизнь, — он пожал плечами, и в этом жесте читалась вся его судьба. — Кто-то стареет, кто-то просто живёт.
— А ты?
— Дорога. Да десяток песен, которые знают только стены вокзалов.
Он усмехнулся, но в его глазах не было той дерзости, которая когда-то сводила её с ума. В песне, которую он допевал, слышались мотивы о поездах, о разлуках, о том, что назад дороги нет.
— Ты всё ещё поёшь? — спросила она, хотя ответ был ясен.
— Теперь только пою, — просто сказал он. — Без ожиданий. Без лишних вопросов.
— И тебе хватает?
— Раньше гнался за чем-то большим. Теперь просто живу.
Они замолчали. Вокруг шумел город, люди спешили по своим делам, не зная, что когда-то эти двое были связаны тонкой нитью, которая давно порвалась. Что она ждала его у подъезда, писала письма, которые он не прочёл, звонила в никуда. А он просто исчез, не оставив ни слова.
— Я не мог иначе, — вдруг сказал он, глядя в сторону. — Не оправдываюсь. Просто… тогда мне нечего было дать.
— А теперь?
Он провёл пальцем по струнам, и они тихо отозвались.
— Теперь хотя бы пою. И не бегу. Уже победа, да?
Она кивнула. Внутри что-то дрогнуло — не боль, не злость, а что-то лёгкое, как первый весенний ветер. Старая мелодия звучала, но больше не тянула назад.
— Мне пора, — сказала она. — Ждут.
Он не удерживал. Только спросил шёпотом:
— Может, чаю? Без лишних слов.
Она посмотрела на него, на гитару, на знакомые глаза, в которых всё ещё жили дороги. Он всегда был где-то между мирами — даже когда был рядом.
— Не сегодня, Дима, — ответила она. — Спасибо. Я больше не пью “просто чай”. Он всегда оборачивается воспоминаниями.
И ушла. Шаг за шагом, не оглядываясь. Не на него — а на ту себя, что годами носила его в сердце.
Впереди — метро, работа, вечер с книгой. Жизнь, которая идёт вперёд.
Иногда люди возвращаются не для того, чтобы остаться. А чтобы напомнить: ты уже ушла. И правильно сделала.
Она ушла. И впервые за долгие годы вздохнула свободно.
