Ненормальная
– Иван, впусти меня. Впусти! Я – твоя мать! Ты должен дать денег, иначе меня не примут обратно, – снаружи в дверь монотонно стучали, крик не прекращался, – ты обязан!
Иван привалился к двери с обратной стороны и закрыл глаза. Нет, он не откроет! Хватило того, что все детство он прожил с этим клеймом «не такого, как все».
Парень прошел в комнату, лег на кровать, надел наушники и включил музыку погромче.
Свое раннее детство Иван помнил смутно. Кажется, на пятый день рождения ему подарили машинку на радиоуправлении, был торт и друзья из детсада. Отец тогда еще был рядом.
А потом в их дом вселились люди из той странной общины. И на этом праздники для мальчика закончились.
Его мать довольно быстро попала под влияние братства. Отец, не выдержав ее помешательства, ушел из семьи, оформил развод и согласился платить алименты.
Но эти деньги шли не на одежду или еду для ребенка. С детства община казалась Ивану чем-то вроде паука, поджидающего жертву.
С виду – мирные и необычные. А потом – раз! – и ты уже не вырвешься из цепких лап.
Шестой день рождения Ивана уже не отмечали. Как и следующие десять – в общине это не приветствовалось.
Зато были общие «особые дни», когда разрешалось съесть что-то вкусное. В остальное время мальчик с матерью ходили по домам, проповедуя учение вместе с другими адептами.
Квартиру она быстро продала – помогли юристы братства. Иван остался фактически без жилья, с пропиской в бараке где-то на окраине области.
Деньги, разумеется, ушли в общину.
Все школьные годы они жили в общей комнате с другими женщинами и детьми. Одевались в «гуманитарку» из-за границы. И бесконечно проповедовали.
В школе над Иваном смеялись, он дрался – и получал двойную порцию: сначала от сверстников, потом в общине – за рваную одежду и недостаточно усердные проповеди.
В общем, мальчика считали безнадежным, лишним грузом. Этим он и воспользовался. В шестнадцать Иван сбежал – за тысячу километров от родного города.
Поступил в техникум, рано начал работать, потом – институт. Теперь он успешный программист, недавно купил квартиру.
Но тот страх, который преследовал его годами, сбылся. Мать и ее фанатики снова нашли его. Сочли удобной дойной коровой.
***
Все началось неделю назад, когда мать, которую он едва узнал, подстерегла его у работы:
– Привет, сынок, я тебя тут уже три часа жду.
– И зачем?
– Ну как? Я же твоя мать! Соскучилась, в гости приехала. Разве ты не рад?
– Нет, не звал и не ждал. Домой не пущу. Могу купить еды, если голодная.
– Спасибо, сынок, давай поедим вместе. – мать явно обрадовалась такой удаче.
Иван купил ей еды, они сели на скамейку в парке.
– А как же твоя община? – спросил он, – неужели ушла?
– Не совсем. Но я им больше не нужна. А идти мне некуда.
– Мой адрес откуда взяла?
– Мне его дали, сказали ехать к сыну. Вот я и здесь.
Иван вздохнул:
– И где ты живешь теперь?
– Да негде, в общем. Но ничего, в подъезде посплю.
Иван снова вздохнул:
– Ладно, не в подъезде, пойдем, постелю у себя.
Несколько дней он еще верил, что мать может стать нормальной. Она не ходила по домам с проповедями, варила ему борщ и старалась угодить.
Расспрашивала о его жизни, учебе, работе. Иван, у которого социальная жизнь сводилась к общению с коллегами, оттаял и с радостью рассказывал ей о своих делах.
А потом, через неделю, появились они. И пропали деньги…
Вернувшись с работы, Иван не нашел матери дома. Зато ящик стола, где лежали накопления и премия за проект, был выдвинут.
Парень собирался отнести деньги в банк, но все откладывал. Теперь их не было – видимо, исчезли вместе с матерью.
Впрочем, она вскоре объявилась – с последователями общины. Вошла, открыв дверь своим ключом, и радостно объявила:
– Сынок, ты можешь мной гордиться! Твои деньги пошли на благое дело. Теперь ты можешь вернуться к нам, спасешься, как и я!
– В смысле? Это почти все мои сбережения, мама. Верни, или заявлю в полицию.
– Разве мать может украсть у сына? – наивно спросила она, – кто тебе поверит? Хочешь стать посмешищем?
Ее улыбка застыла, превратившись в холодную маску.
Иван вскочил и закричал:
– Вон отсюда! Чтобы больше ни тебя, ни твоих прихвостней здесь не было!
Я, как дурак, поверил, что ты соскучилась. Мечтал о нормальной семье.
И снова поплатился за это. Хорошо, хоть только деньгами.
– Ты нам никто! Предатель, тебя не за что жалеть! Ты должен платить и каяться до конца жизни! – мать орала, и в ее глазах не было ничего, кроме ненависти.
Иван вытолкал ее и ее спутников за дверь. Закрыл оба замка – у матери был ключ только от одного. И слушал ее вопли на лестнице, пока они не стихли.
***
Утром Иван вышел на пробежку. У подъезда на скамейке сидела мать с двумя незнакомцами.
Увидев сына, она завопила:
– Вот он! Кровиночка моя – мать родную выгнал! Видно, судьба у меня такая – под забором помирать. Сладко ли тебе спалось, сынок, пока я в подъезде ночевала?
Иван прошел мимо, стараясь не обращать внимания. Но мать не отставала, ее спутники – тоже.
– Чего вам надо? – резко обернулся он.
– Сынок, ты же знаешь – мы собираем пожертвования. Ты с детства в общине, знаешь, сколько добра мы делаем.
Плати добровольно, – голос матери стал визгливым, – а то и жизнь, и репутацию тебе испортим. Ни дома, ни на работе покоя не будет.
– С чего я должен платить вам? Это из-за вас у меня не было ни дома, ни нормальной жизни.
– Потому что ты никогда не верил по-настоящему! – убежденно заявила мать. – Кайся, пока не поздно. Спасутся только чистые душой.
– Уходите, или вызову полицию, – сквозь зубы проговорил Иван. – Ваша община, насколько я знаю, вне закона.
Троица удалилась. А Иван понял, что весь взмок от стра
