**Дневник. Запись от 12 октября.**
«Всё будет хорошо, сынок…»
— Боренька, это я, мама, — прошептал в трубке знакомый голос.
Борис всегда злился, когда мать представлялась. Словно он не узнаёт её с первого слова. Сколько раз объяснял: на экране же видно, кто звонит! Но мать упрямо повторяла одно и то же.
У неё был старый кнопочный телефон. Он купил ей современный, смартфон, но она отказалась.
— Куда мне, старухе, эти ваши новшества? Подари-ка лучше… Алевтине. Её дочь такими вещами не балует. Обрадуется.
Алевтина обрадовалась. Быстро освоила, звонила, присылала смешные картинки. Борис не просто так подарил — чтобы, если что-то случится, Алевтина тут же ему сообщила. И вбил в её телефон свой номер.
— Мам, я знаю, что это ты, — улыбнулся он. — Всё нормально?
— Сынок, я в больнице.
По спине пробежал холод.
— Что случилось? Сердце? Давление? — затараторил он.
— Завтра операция. Грыжа воспалилась. Больно терпеть.
— Почему раньше не позвонила?! Мам, я завтра приеду, заберу тебя в Москву. Тут и клиники лучше, и хирурги… Откажись от операции, прошу! — голос дрожал.
— Не волнуйся. Помнишь Семёна Варфоломеевича? Он хороший врач…
— Мам, слушай меня! Я приеду утром. До этого ничего не делай! — перебил он, потому что голос матери становился едва слышен.
— Не переживай. Всё будет хорошо, сынок. Я люблю тебя… — В трубке резко загудели короткие гудки.
Борис посмотрел на экран. Тёмный фон, белые цифры — 23:50.
Последние слова прозвучали глухо, будто сквозь толщу воды. Мать никогда не звонила так поздно. Что-то не так. Он набрал её номер снова и снова — без ответа.
Встал из-за стола, подошёл к окну. Вторые сутки за окном — слякоть, дождь со снегом. До деревни в хорошую погоду — пять часов, сейчас все шесть. Нужно ехать сейчас, чтобы не гнать, но успеть до операции.
Собрался быстро. На выходе вспомнил про зарядку — вернулся, схватил её. «Если вернулся — посмотрись в зеркало», — вспомнил он мамины слова. В зеркале — усталое лицо, тени под глазами. «Она сказала, что всё будет хорошо. Она никогда не врала», — глубоко вздохнул и вышел.
В машине подумал: позвонить Алевтине? Но в деревне спят рано. Почему она сама не позвонила? Он же предупреждал! Страх снова сдавил горло.
Сколько раз уговаривал мать переехать! Квартира большая, место есть. Но она отнекивалась: «Ты молодой, я буду мешать. Мне и тут хорошо».
Ах, мама… Почему раньше не позвонила? Всегда боялась побеспокоить, быть обузой.
Только сейчас он осознал: её голос был странным. Глухим. Виноватым. Она думала, что разбудила его среди ночи.
Грыжа у неё была давно. На погоду ныла, но мать откладывала операцию: то огород, то Алевтина простудилась, то урожай. Находила причины.
А он? Машина есть, езды — три копейки, но «некогда». Тоже находил оправдания.
**…**
Дорога была тёмной, пустой. Два раза чуть не уснул за рулём — первый раз очнулся, когда машина уже ползла на встречку. Второй — едва не слетел в кювет. Включил радио на полную, орал песни вместе с певцами, чтобы не сомкнуть глаза.
**…**
Больница в райцентре — старое кирпичное здание, два этажа. Горело пару окон. Внутри — три врача: терапевт, хирург и его помощник.
Дверь открыла медсестра, окинула его взглядом.
— Приём с восьми, — буркнула, поняв, что он не пациент.
— Я к матери. Кли́мова Надежда Васильевна. Ей сегодня операция.
Женщина помолчала, потом кивнула:
— Заходи.
Комната — пустая, с жёлтыми стенами и топчаном у окна. Через десять минут вошёл врач. Борис узнал его — тот самый, что когда-то лечил ему живот в детстве.
— Семён Варфоломеевич?
Тот не ответил.
— Надежда Васильевна умерла вчера.
— Как?! — Борис замер. — Она звонила мне ночью, сказала, что операция сегодня!
— Операцию сделали вчера утром. Она умерла вечером.
Борис достал телефон, проверил историю звонков. Ничего.
— Вам приснилось, — тихо сказал врач.
**…**
Алевтина встретила его у калитки, запричитала, уткнулась в плечо:
— Боренька, прости! Я уговаривала «скорую» вызвать, но она упрямилась! Фёдор отвёз её, когда уже не могла ходить…
— Она звонила мне ночью, — перебил он.
— Не могла! — Алевтина побледнела. — Она забыла телефон дома!
Они зашли в дом. На комоде лежал тот самый кнопочный аппарат. Борис включил его — последний звонок был от него неделю назад.
— Сама позвонила… — шёпотом сказала Алевтина. — С того света.
Борис понял: голос был странным, потому что это было прощание.
**…**
Очнулся от холода. В печи — чугунок с кашей. Он ел прямо из него, смешивая еду со слезами.
**…**
Через год у них с бывшей женой родилась дочь — Наденька. Дом в деревне он не продал. Летом приезжали туда, как на дачу.
Иногда казалось, что мать рядом.
**P.S. Звоните матерям.**
