«Я не давала согласия быть мачехой — это не моя жизнь, не мой выбор.»
Когда я познакомилась с Владимиром, он сразу расставил точки над i: двое детей от первого брака, алименты, дорогие подарки к праздникам, планы обеспечить каждого ребёнка жильём. Мне было двадцать шесть, ему — тридцать восемь. Я понимала, во что ввязываюсь. Более того, меня даже радовало, что он не будет настаивать на детях — я всегда считала себя человеком, который сознательно избегает родительства. Чайлдфри — осознанный, твёрдый выбор. Независимость, путешествия, карьера, личное время.
Первое время всё шло хорошо. Владимир арендовал просторную дачу под Подольском, зарабатывал прилично. Дети — симпатичные, воспитанные, приезжали к нам на выходные, иногда оставались ночевать. Я находила с ними общий язык: мы вместе смотрели фильмы, лепили пельмени, они относились ко мне с уважением. В общем, роль «доброй тёти на выходных» меня вполне устраивала. Никто никому не мешал.
Так продолжалось два года. А потом… всё рухнуло. Старшему сыну стукнуло пятнадцать, он разругался с матерью и буквально сбежал к нам. Владимир, как обычно, пропадал на работе с утра до ночи, а я осталась одна с колючим подростком. Бесконечные уходы в себя, музыка на полную громкость, грубости. В моём доме поселился чужой ребёнок, который вёл себя так, будто я пустое место — и был по-своему прав, ведь я для него и правда никто.
Прошло пару месяцев — и бывшая жена Владимира «временно» подкинула нам младшую дочь. Мол, переезжает в Нижний Новгород, там перспективная работа, обустроится — сразу заберёт. Но «временно» затянулось уже на полтора года. Дети до сих пор с нами. Ни звонков, ни намёков, что мать собирается вернуться.
Теперь в моём доме живут двое чужих детей. Старший откровенно мной пренебрегает, делает всё назло, будто я уборщица. Дочь не справляется с учёбой, каждый вечер приходится вникать в её домашние задания. И всё это — на мне.
Я не подписывала такой договор. Я не хочу быть воспитательницей, репетитором, шофёром и кухаркой в одном флаконе. Мне некогда работать. Я фрилансер, у меня были постоянные заказы, клиенты, доход. Сейчас — пустота. Люди перестали ждать, потому что я вечно при детях. Дни превратились в бесконечную суету. А где в этом всём я?
Я пыталась поговорить с Владимиром. Спокойно, по-взрослому. Он кивает, но твердит одно: «Это мои дети, я не могу их бросить». И добавляет: «Ты же понимаешь, они ведь ни при чём…» Да, ни при чём. Но и я — ни при чём. Я не рожала их. Я не обещала становиться им матерью. Я не готова хоронить свою жизнь ради чужих решений.
Последние дни я ловлю себя на мысли, что выхода нет. Только развод. Только своя дорога. Я устала быть заложницей чужой семьи, чужих проблем, чужих детей. Я не злая. Я просто человек, который хочет жить своей жизнью, а не навязанной кем-то. Если он этого не понимает — значит, мы изначально говорили на разных языках.