— Мам, ты совсем рехнулась! — Алексей сжимал кулаки от бешенства. — Как ты могла поверить этой аферистке?
— Не смей так говорить о Тане! — отрезала Валентина Степановна. — Она мне как родная!
— Родная?! — Алексей едко рассмеялся. — Мама, она же тебя обчистила! Выманила все твои деньги!
— Ничего она не выманила! Я сама ей дала! — старушка стукнула ладонью по столу. — И не твоё дело, куда я трачу свои сбережения!
— Мои сбережения, мама! Это бабушкины деньги, твоя пенсия и то, что я тебе приносил! А она слиняла со всем!
Валентина Степановна отвернулась к окну. За стеклом хлестал дождь, капли стекали, словно слёзы. Но плакать она уже не могла. Всё выплакала вчера, когда поняла: Таня её надула.
— Она не слиняла, — тихо сказала она. — Уехала к сестре в Сочи. Обещала вернуться через месяц.
— Мама, опомнись! Какая сестра? Ты же знаешь — у неё никого нет, она из детдома!
— Может, нашлась родня…
Алексей подошёл и взял мать за плечи.
— Мам, посмотри на меня. Татьяна Морозова — профессиональная жулица. Специально с тобой подружилась, чтобы обобрать. Таких, как ты, она уже обвела вокруг пальца десятки.
— Откуда ты знаешь?
— Нанял детектива. Вот, смотри.
Он достал из сумки папку с бумагами и фотографиями.
— Татьяна Морозова, сорок лет. Две судимости за мошенничество. Работает на одиноких пенсионерках. Вот её снимки с другими «подругами».
Валентина Степановна дрожащими руками взяла папку. На фото Таня обнимала пожилых женщин. Все улыбались, все светились от счастья.
— Не может быть… — прошептала она.
— Мама, она вытянула у тебя триста тысяч. Солгала, что сын в больнице, нужна операция. А детей у неё никогда не было!
Валентина Степановна опустилась на стул. В глазах помутнело, в ушах звенело.
— Но мы же… целый год дружили… Она мне помогала, в магазин ходила, лекарства приносила…
— Это её способ, мама. Сначала втирается в доверие, потом бьёт.
Старушка вспомнила их первую встречу. Врач на приёме долго задерживался, а Таня подсела рядом, заговорила. Сказала, что муж погиб, сын в армии. Такая же одинокая, как она сама.
Потом случайные встречи у подъезда, разговоры за чаем. Таня всегда выслушает, всегда поддержит. Стали близки, как родные.
— Помнишь, я тебя предупреждал? — Алексей сжал её руку. — Говорил, нельзя доверять первым встречным?
— Помню, — кивнула она. — Но ты всех подозреваешь.
— Не всех. Но таких — да.
Валентина Степановна закрыла глаза. Перед ней встал тот день, когда Таня примчалась в слезах. Сказала, что сын Игорь попал в аварию, нужна срочная операция. Денег не хватает.
— Валюша, мне не к кому больше обратиться, — рыдала она. — Ты мне как мать…
И старушка отдала всё. Без раздумий.
— Мам, почему мне не сказала? — Алексей стиснул зубы. — Я бы не дал тебя обмануть.
— Знала, что будешь против. Ты её с первого дня невзлюбил.
— Я видел фальшь. Слишком слащавая, слишком навязчивая.
Валентина Степановна встала, подошла к полке. Там стояла их общая фотография — у фонтана в Парке Горького. Она схватила рамку и швырнула об пол. Стекло разлетелось.
— Дура! — закричала она, трясясь. — Старая дура! Как я могла быть такой слепой?!
Алексей обнял её.
— Мам, не кори себя. Она опытная аферистка.
— Но почему я?!
— Потому что добрая. Потому что доверчивая.
Валентина Степановна вытерла слёзы.
— Завтра иду в полицию.
— Поздно, мама. Деньги уже не вернуть.
— Но других спасём.
Она распрямила спину. В голосе зазвучала сталь.
— Пойду одна.
Алексей вздохнул, убирая документы.
— Почему молчала? Я же звонил!
— Стыдно было.
— Я не злюсь. Переживаю.
— Прости, Лёшенька.
Он поцеловал её в лоб.
— Может, переедешь ко мне?
— Нет, — твёрдо ответила она. — Выдержу.
— Но после такого…
— Именно после такого я должна остаться. Иначе не прощу себя.
Он хотел спорить, но знал — мать не переубедить. Она всегда сама решала свои проблемы.
Уходя, он обернулся:
— Буду заходить.
— Не надо. Я справлюсь.
Оставшись одна, Валентина Степановна собрала осколки, порвала фото и выбросила. Потом села у окна. Как она могла быть такой глупой?
Телефон зазвонил. ТАНЯ.
Она долго смотрела на экран, потом взяла трубку.
— Валюша, родная! — звенел знакомый голос. — Соскучилась!
— Таня, — холодно ответила старушка.
— У меня радость! Игорюшку прооперировали! Всё хорошо!
— Рада за вас.
— Ты что-то не в духе?
— Всё в порядке.
— Ладно, я через неделю вернусь! Встретимся, всё расскажу!
— Таня, — Валентина Степановна сделала паузу, — покажи фото сына.
— Какое фото?
— Любое.
В трубке повисла тишина.
— Телефон сломался… все снимки пропали…
— Ясно.
— Валюша, что за допрос?
— Всё знаю, Таня.
— О чём ты?
— Знаю, что нет у тебя сына. Что ты мошенница.
Смешок, затем ледяной тон:
— Ну и что? В полицию побежишь? Бесполезно.
— Попробую.
— Валентина Степановна, — голос стал официальным, — деньги ты дала добровольно. Расписка есть.
— О лечении несуществующего сына?
— Не докажешь.
— Посмотрим.
Старушка уже хотела положить трубку, но та продолжила:
— Подожди. Тебе же было хорошо со мной?
— Что?
— Ты не была одинока. У тебя появилась подруга.
— И что?
— Полгода счастья. Оно того стоило.
Сердце Валентины Степановны сжалось. Было. Было счастье.
— Верну половину, — резко сказаВалентина Степановна закрыла глаза и тихо ответила: “Нет, Таня, счастье не может стоить лжи”, — затем раздались короткие гудки, а за окном, сквозь дождь, пробился первый луч солнца.
