**Дневник Димки**
Дядю Ивана Димка с первого взгляда невзлюбил, а потом и вовсе возненавидел.
Мама в тот вечер, нервно перебирая пальцы, сказала мне, восьмилетнему:
— Дима, познакомься, это дядя Ваня. Мы вместе работаем, а теперь решили, и жить вместе.
Я насупился. Что это значит? Этот чужой дядька теперь будет тут жить?
— А папа? — зло глянул я на маму и покосился на дядю Ваню, стоявшего у двери.
— Дима, не начинай! — Мама занервничала ещё сильнее, голос её дрогнул.
— Папа приедет! Обязательно приедет! Ты нам не нужен! — закричал я и пулей вылетел в свою комнату, слёзы катились по щекам.
Мама вошла, села на кровать, гладила меня по голове и шептала:
— Сынок, ну сколько можно? Папа нас бросил. И тебя, и меня. Он не вернётся. А дядя Ваня хороший, он будет о нас заботиться.
Я отвернулся к стене. Не верил. Папа хоть и уезжал часто на своей фуре, но всегда возвращался — громкий, весёлый, с подарками. Помню, как кричал ещё от калитки: «Ну встречайте!» А я бежал, распахнув руки: «Пап, а что привёз?»
А потом… перед его последним отъездом они с мамой долго говорили на кухне. Мама плакала, а он твердил: «Тань, не надо сцен, ты знала — у меня другая семья». Мне было шесть, я не понимал. Как другая? Мы ведь его семья!
Утром его не было. «Когда вернётся?» — спросил я. Мама вздохнула и сказала, что он больше не приедет. Что у него другая жена, другие дети. Я не верил, злился, думал — врёт. Но время шло, а папа не возвращался.
А теперь этот дядя Ваня.
**…**
Утром за завтраком он сидел с нами. Хвалил мамины драники, будто это деликатес. Мама улыбался, подливала ему чай.
— Дим, может, тебя в школу подвезу? Дашь порулить? — предложил дядя Ваня.
— Сам дойду, — буркнул я.
Папа тоже давал мне покрутить руль своей машины, правда, заглушённой. Но мне нравилось представлять, будто я мчу куда-то далеко. А от этого дяди Вани мне ничего не надо.
Позже я тайком разглядывал его машину — не старый «москвич», как у соседа, а новенькая «Лада». Красивая.
**…**
Дни шли. Дядя Ваня не пил, как Севкин отчим. Вместо этого он что-то мастерил, чинил, звал помочь. Я отказывался, но потом подглядывал — у него всё ловко получалось.
Я злился, прятал инструменты, но он не ругался. Только усмехался: «Домовой поиграл, ну ладно». И находил.
А мама… стала чаще смеяться.
**…**
Однажды я подрался, получил синяк.
— Дима, давай поговорим. Может, помогу? — дядя Ваня выглядел серьёзным.
— Не надо мне вашей помощи! — огрызнулся я.
Но позже услышал, как он говорил маме:
— Если его обижают, я схожу в школу, поговорю с учителем. Тихо, чтоб не знал.
Я сидел в комнате и думал: «Защитник нашелся!» А утром подсыпал соль в его чай. Пусть знает — он тут лишний.
Дядя Ваня понял, но сделал вид, что ничего. Вылил, заварил новый:
— Остыл, ничего страшного.
**…**
Прошла зима. Однажды вечером мамы и дяди Вани не было. Я волновался, пока не увидел фары. Но приехал один он.
— Где мама?
— В больнице. Не волнуйся, всё хорошо. Скоро у тебя будет братик или сестричка.
Меня будто током ударило. Значит, теперь я вообще не нужен?
Я собрал рюкзак и ночью ушёл. Шёл по тёмной улице, думал: «Пусть пожалеют». Но мысли путались. Дядя Ваня… он ведь ничего. И дом привёл в порядок, и в лес меня звал, и на Новый год вертолёт на пульте подарил.
А папа… три года нет. Да и раньше приезжал редко, обнимет у порога, подарит безделушку — и всё.
Я остановился. Под ногами хрустнул лёд. Очнулся — я на реке, а лёд уже трещит.
— Дядя Ваня! — закричал я, проваливаясь.
Холодная вода обожгла, но я ухватился за край.
— Держись, сынок! — он уже бежал ко мне.
Вытащил. Нёс к машине, прижимая к себе.
— Папа… — прошептал я, прижимаясь к его плечу.
Дома он растёр меня, напоил чаем, укутал.
— Прости, если что не так. У меня детей не было, но я люблю тебя и маму.
Я понял. Он не дядя Ваня. Он — папа.
**…**
Когда мама вернулась, мы с ним сидели на полу, собирали корабль из конструктора.
— Нет, пап, эта деталь не подходит. Вот эту попробуй.
Мама улыбнулась в дверях.
За ужином она сказала: будет девочка.
