Ненужная. Рассказ.
О том, как Алёна узнала, что её отец жив, когда сама начала падать в болезнь. Она уже давно чувствовала, что силы покидают её, даже ходила к школьному фельдшеру, который выдал направление к неврологу. Алёна попросила мать записать её к врачу, та забыла, а потом долго ругала себя, размышляя, как бы всё могло сложиться, если бы они узнали о недуге раньше.
Как он жив? спросила Алёна, глядя в пустой коридор.
Мать вглядывалась в свои шерстяные носки, где на большом пальце светилась будто дыра.
Жив, произнесла мать, будто читая отголосок в тишине. Прости.
О родном отце Алёна почти не спрашивала. Он был лишь тенью в её памяти. С двух лет её воспитывал отчим, которого она назвала отцом и который официально её усыновил. Когда ей исполнилось тринадцать, их отношения разладились: он требовал слишком много, часто ругался, не давал ей дышать. Тогда Алёна захотела увидеть настоящего отца. Три месяца она вытягивала из матери нитки воспоминаний, требовала хоть имя, хоть адрес, хоть номер. Мать стояла как безмолвная икона, молчала. Алёна слышала, как мать и отчим шепчутся в углу, будто решали, открывать правду или нет. Как бы ни ссорилась с отчимом, Алёна была уверена, что он заставил мать признаться.
Он погиб, прошептала мать. Разбился в Саянских горах.
Странно, но Алёна поверила. Она не потребовала доказательств, не искала родственников. Ничего не нашла.
Я позвоню ему. Он согласится сдать анализ. Если всё подойдёт, сделают пересадку костного мозга. И всё будет хорошо.
Тогда Алёна ощутила, что хорошего уже не будет. Мать её обманывала, отец ушёл, отчим ушёл в тень, сказав, что милой нельзя вынуждать. Кому теперь она нужна? Поэтому и заболела, природа избавляется от лишнего.
Я не хочу! воскликнула Алёна. Не нужна никакая операция, я вас ненавижу, жить не хочу!
Мать попыталась обнять её, но Алёна вырвалась и затворилась в своей комнате.
Небо сливалось с висевшим в воздухе туманом, граница горизонта исчезала. Алёна любила, что её окна выходили на пустырь, хотя мать вздыхала, когда они переехали в подмосковный дом, считая это неудачным: остальные окна смотрели во двор, а ей казалось, что это скучно. Так она могла видеть закат, а во дворе лишь дети и бабушки. Сегодня же заката не было, мир погрузился в серую мглу, не желающую рассеиваться ни в минуты дня, ни в ночи. Мир темнел и расплывался, как и вся жизнь Алёны.
Когда послышались шаги, она подумала, что это мать пришла просить прощения. Но это был отчим. Он появился в дверях, будто боясь, что Алёна прогонит его прочь.
Не обижай мать. Она хотела лучшего.
Лучшего? крикнула Алёна. Тебе бы понравилось, если бы тебя похоронили так?
Она писала ему. Говорила, что ты хочешь встретиться. Он молчал. Мать решила, что так будет лучше, повторил он.
Алёна прикусила губу. Молчание А теперь, когда он умирает, ответил.
Отчим медлил в дверях, не дождался ответа, и ушёл на кухню.
К матери она подошла лишь через час. На самом деле всё уже решило в её голове, но она дала время остыть.
В маминой комнате пахло ванилью её духов, запах, который перекрывал остальные ароматы, но Алёна всё равно ощущала их: пудра, которой мать покрывает лицо, крем с клубникой, запах затхлой библиотеки. Мать обожала брать книги, считая их особым шиком. Лампа была выключена, её силуэт сливался с креслом, длинный халат укрывал белые ноги. Мать не любила искусственный загар, всю зиму страдала, ожидая лета.
Ладно, сказала Алёна. Пусть сдаёт анализ.
О том, что отец жив, она узнала в больнице. Ей стало хуже, хотя врач обещал, что время ещё есть. Времени не было. Как и её самой, она почти перестала существовать.
Алёна лежала, отвернувшись к стене, царапая застывший кусок краски ногтем. Она смотрела на трещины и ощущала себя нереальной. Всё вокруг казалось иллюзией. Она вдавила краску под ноготь, кровь выступила, будто могла вернуть чувство жизни. Сжатый матрас, голоса медсестёр в коридоре, запах больницы всё сливалось в один долгий сон.
Прежде чем она открыла глаза, Алёна ощутила знакомый запах: табака, смешанный с машинным маслом. Она глубоко вдохнула, выдохнула и открыла глаза.
Мужчина в белом халате стоял у кровати. Его лицо было загорелым, покрытым морщинами, густые брови, карие глаза, широко раскрытые, как у Алёны.
Привет, доченька.
Голос был низким, знакомым.
Привет, прошептала Алёна, кашляя. Привет.
Отец оказался совсем не тем, кого она представляла. У него была жена и трое сыновей. Он работал слесарем, чинил троллейбусы в Москве. Алёна даже не знала, что такая профессия существует. Она рассказала ему, что хочет стать кинологом, но мать против, поэтому она пойдёт на ветеринара, а потом всё равно будет работать с собаками.
Собаки лучше людей, произнёс отец.
Операция прошла успешно. Алёна ждала, что отец зайдёт или хотя бы позвонит, но его не было. Вместо него мать и отчим приходили по очереди через день: мать оставляла после себя ванильный аромат и новые книги, не замечая, что старые Алёна не открывала. Отчим сидел рядом и говорил глупости, даже когда Алёна отвернулась к стене.
В день выписки Алёна тоже ждала отца. Верила, что он приедет. Ожидая врача, она встала, посмотрела на приоткрытое окно, где отпечатки детских ладошек были размазаны, шагнула к нему, вдохнула сырой прохладный воздух, почувствовала, как пол качается, будто она стоит в лодке посреди быстрой реки. В палате никого не было, и Алёна распахнула окно. В лицо ударил ветер, принёсший запах влажной земли, пыльного асфальта, машин, проносящихся мимо, пугающих воробьёв. Голубизна весеннего неба резала глаза.
Она мысленно представила отца: его грубые руки с мазутом, редеющие волосы, зачёсанные набок, чтобы скрыть желтоватую лысину, его ежедневный труд по ремонту троллейбусов. Теперь, когда она будет видеть эти железные кони, с рогами, похожими на усы кузнечика, она будет вспоминать его. Морщины на лице, сдвинутые брови, слова, которые он никогда не скажет.
Внизу ждали отчим и мать. Они, как обычно, держались за руки, будто шторм, их ноги не держали, как и Алёну после долгой болезни. Они уже собирались уходить, когда дверь распахнулась, с улицы пахло солнцем и водой. Отец в рабочей куртке держал дверь. В руках у него был букет тюльпанов. Алёна вытерла слёзы ладонью, улыбнулась и шагнула вперёд.
