Обычно меня считают одарённой. Я же звала это крестом. Но давайте по порядку.
В месяц меня подкинули к дверям детского дома. Может, у матери был такой же “подарок”, и не захотела передавать? Не знаю. Факт: я росла в детдоме без родителей. Первой мою особенность заметила воспитательница Маргарита Анатольевна. Она рассказывала, как один пацан отнял у меня игрушку, и вдруг…
– Клянусь, Артёмка словно отлетел на ковёр через всю комнату, а ты пыль обтерла с куклы! – вспоминала она.
Маргарита Анатольевна оказалась золотой душой. Сразу смекнула: узнают о талантах – замучают тестами.
– В НИИ тебя угонят как подопытного кролика – не раз говаривала она.
Вот и взялась воспитывать меня и мои странные способности. Злюсь – предметы сами в руки плывут, а то и люди откочевывают подальше. Чувствую всех вокруг, как будто биополе сканером просвечиваю. Не надо даже “здрасте” сказать, чтобы понять, где добро, а где – змей подколодный. Скажете, полезно? Ага, как же. Люди будто чуяли, что я белая ворона, и шарахались. Вот до сих пор никто и не усыновил. Обидно. Ведь тоже хочу ласки, семьи, хочу понять, что такое мама.
Была у меня одна подруга в детдоме – Марина. Нет, звали-то её Машкой, но ей это так не по нутру было, что я звала её Мариной.
Марина была огонь девчонка! Вместе дурачились, грезили о будущем. Она мне – семья, я ей. Знала о моих фокусах и хранила тайну свято: ни разу не попросила прибрать за ней посуду силой мысли! Вечная ей честь. Марина почти отчаялась найти семью: пятнадцать лет – старше некуда. А таких “старушек” редко кто берет.
Но однажды влетела она ко мне, глаза – звезды. Меня окатило волной её восторга.
– Чего вскочила?!
– Алка! ПРОСТО ПРЕДСТАВЬ!!! Меня берут! Семья!! – Марина подскочила, вцепилась мне в плечи и закружила волчком по комнате. – Нашлись люди! Какой фарт!!!
Вдруг остановилась и прищуримшись глянула на меня.
– Не кисни, буду навещать! А как тебя удочерят – семья, против семьи! Пошли скорей, покажу! Они у директрисы.
И потянула за руку.
Мы замерли у двери, как раз распахнувшейся.
Вышла парочка. Мужчина богатырского сложения, плечище – сажень, скулы острее топора.
Я мигом считала их биополе. И ощупывать меня что-то сразу не захотели.
От мужчины веяло не силой, а грубостью. Жестокостью. Злобой.
Женщина – тень. Страх, пустота, усталость до костей.
– О, Мариночка! – расплылся мужик в улыбке.
Меня аж передёрнуло.
– Бумаги почти подписали. Завтра заберём тебя домой.
Марина бросилась обнимать его.
И в его энергетике вспыхнула волна… Не отец ли рад? Нет. Смахивало на похоть…
Вернулись в комнату.
Марина бегала, как шаровая молния, я же кошке на кровать – обдумываю. Может, почудилось?
– Чего приуныла? – плюхнулась рядом Марина. – Не горюй, видеться будем! Обещаю!
– Марь, пара та не к добру. Мужик тот… неладно пахнет. Как скотобаза.
Марина нахмурилась.
– Да брось, Алка! Завидуешь, что ли? Я СТОЛЬКО ждала! Семья! А Аркадий Сергеевич – прелесть. Говорил, у меня своя комната будет! ТЫ только вдумайся!
– Марь, ну я же чувствую людей! – заныла я.
– Алка, отцепись! Их же психологи проверяли. И директриса. Безупречные люди! Он – работяга, она – домохозяйка. Справки в порядке! Будь они маньяки, наверняка бы в анкете прокололись!
Марина резко встала и к окну.
– Думала, ты за меня порадуешься… ты ж подруга, – голос дрогнул.
Мне стало стыдно. Обняла её сзади.
– Прости! Конечно, рада, лучик! Показалось. Просто без тебя скучно будет.
– Не ной! Тебе ж всего семь – тебя точно заберут. Ладно, пакуюсь.
Спала я хуже кота на пороховой бочке. Приснился Аркадий Сергеевич: монстром косматым, с клыками слюнявыми.
Марина еле растолкала. Она уже стояла чемоданная. На крыльце я вцепилась в неё, словно могла удержать от беды силой рук. Когда Марина села в машину и взрослые ушли внутрь, я увидела: её новая мамаша облегченно вздохнула, а Аркадий Сергеевич поглядел с таким хитрым прищуром.
Весь день
Теперь каждое утро я просыпалась от аромата маминых оладьев, Рина ворчала на верхней кровати, а кот Мурзик, подарок Маргариты Анатольевны, требовал завтрак, терся о ноги и путался под ногами, но самое главное – я уже могла нарисовать у порога солнышко силой мысли и не роняла краски, и даже когда Мурзик опрокидывал чашку, мама только смеялась, а Рина укоризненно качала головой, ведь счастье было таким простым и теплым, как чашка малинового варенья к чаю.
НЕОБЫЧНАЯ СУДЬБА
