**Мой дневник. Как я отвадила свекровь от незваных визитов: месть, которую она не ждала**
Когда я стала женой Дмитрия, думала, что самое сложное позади — свадьба, переезд в Новосибирск, привыкание к новой роли. Но я и не подозревала, что настоящим испытанием окажется не быт, не счета за коммуналку и даже не разные взгляды на жизнь, а его мать — Галина Петровна. Женщина, свято уверенная, что её сын по-прежнему нуждается в её ежедневной опеке.
Сначала её визиты казались безобидными: “заскочу на пять минут”, принесу пирожков, расскажу, как скучала. Но “пять минут” превращались в часы, а редкие набеги — в ежедневную рутину. Я слышала звонок и уже знала: тишине конец — Галина Петровна явилась контролировать, чем я дышу.
Она не ругала меня открыто. Наоборот — осыпала комплиментами, но так сладко, что это звучало как скрытый укор. “Ах, Светочка так вкусно стряпает! Настоящая хозяйка!” — восторгалась она при каждом удобном случае, особенно если рядом были гости. И тут же добавляла: “Хотя, конечно, мой борщ всё равно сочнее… ну, ничего, научишься”.
Но больше всего бесило даже не это. А то, что она приходила без предупреждения. Просто вставала утром, садилась на трамвай, ехала через полгорода — и вот она, на моём пороге. Часто, кстати, когда у нас были друзья. И тогда начинался спектакль. То она хваталась за сердце, жалуясь, что я забыла предложить ей чай. То устраивала разборки из-за того, что коврик в прихожей “не того оттенка”. И всё это — на глазах у моих подруг или родителей.
Но кульминацией стал день, когда я вернулась с работы, а она выложила на кровать всё моё нижнее бельё и с невозмутимым видом объясняла, как его “правильно стирать”. Мне было так стыдно, будто я снова оказалась подростком, застуканным за чем-то постыдным. Я молчала — Дима запрещал спорить с матерью, твердя, что она “просто любит по-своему”.
— Она заботится! — повторял он. — Мама тебя хвалит, а ты обижаешься?
— Хвалит?! Ты слышишь только то, что хочешь. Ты не видишь, как она ведёт себя, когда тебя нет.
Мы с Димой прожили вместе всего год, но я чувствовала, будто мне прибавилось десять. Ссоры, раздражение, усталость. Я любила мужа, поэтому даже мыслей о разрыве не допускала. Но терпеть больше не могла.
И вдруг чудо: Галина Петровна влюбилась. В шестьдесят два она познакомилась с вдовцом, и её визиты резко прекратились. Мне было стыдно признаваться, но я вздохнула с облегчением. Однако передышка длилась недолго.
Вскоре она объявила, что выходит замуж. Мои чувства смешались: где-то радость, где-то горечь — она строит новую жизнь, а я продолжу ютиться в тени её контроля. И тогда мне в голову пришла идея — раз уж она так любила врываться без спроса, я отвечу ей тем же.
И вот настал день, когда у неё дома был жених. Я позвонила в дверь. Галина Петровна открыла, и, не дав ей опомниться, я буквально вплыла в квартиру, будто была тут хозяйкой.
— Здравствуйте, Галина Петровна, какая у вас уютная квартира! А шторы-то какие! Прям как в журнале. И запах… это вы печёте? Ой, а коврик в прихожей — просто прелесть! — я щебетала, бесцеремонно разглядывая каждую деталь.
Я вела себя точь-в-точь как она: заходила в спальню без стука, проверяла, что творится на кухне, поправляла вазочки на полках. И, конечно, при женихе заметила:
— Надо бы почаще заходить! Вы же меня так редко зовёте! А я вас так обожаю!
Я видела, как у неё дёргается веко, а в глазах копится злость. Её избранник смотрел на меня с недоумением, но я играла свою роль до конца. Просидела до самого вечера, ушла с королевским видом, оставив после себя лёгкий беспорядок.
С тех пор Галина Петровна ни разу не пришла без звонка. Дима удивлялся, почему мать теперь отказывается даже от его приглашений. Я лишь пожимала плечами:
— Может, устала? Или наконец поняла, что у нас своя жизнь.
Иногда, чтобы тебя услышали, нужно дать человеку проглотить его же лекарство. И тогда, возможно, он почувствует, как оно горько.
