Дневник.
Двадцать лет я таила в душе боль. Все эти годы мама твердила одно: отец ушёл, бросил нас, забыл. Я помнила его лишь по обрывкам детства — ему было тридцать, мне семь. Ни писем, ни звонков — только старые фото да щемящее чувство потерь. Я верила маме.
Она рассказывала, как он пил, как однажды ночью после скандала она выставила его за дверь с чемоданом. Говорила, что он приходил на мою линейку пьяным, кричал, потом исчез навсегда. Я выросла с убеждением: ему было проще без нас.
Перед свадьбой Миша неожиданно спросил:
— Отец будет на торжестве?
Я замерла:
— Не знаю… Может, и хотела бы, но где его искать? Да и нужно ли?
— Ты же общаешься с тётей Ниной? Спроси у неё. Позже пожалеешь, если не попробуешь.
Он оказался прав. На следующий день я приехала к тёте — единственной из папиной родни, с кем ещё виделась. Мама её терпеть не могла: «Всё ему прощает!»
Тётя Нина встретила меня с испугом:
— Оля? Что случилось?
— Мне нужно знать правду. Про папу…
Она долго молчала, потом тихо сказала:
— Твой отец не был тем, кем его выставили. Да, ошибался. Но он любил тебя. А твоя мать… Ревновала безумно. Однажды он помог соседке с покупками — и Тамара выгнала его, заявив, что ты — не его дочь. Он стоял под окнами, присылал деньги — всё возвращалось. Она сломала его. А тебя лишила отца.
Я сидела, сжимая кулаки. Вся моя жизнь оказалась ложью.
Когда я сказала маме, что хочу видеть отца на свадьбе, она вспыхнула:
— Выбирай! Либо он, либо я!
Я промолчала. Впервые выбрала себя.
В день свадьбы всё шло наперекосяк: дождь, забытый зонт, гости уже в загсе. Я выбежала из подъезда — и вдруг над головой раскрылся чёрный зонт.
Передо мной стоял незнакомый седой мужчина в плаще. Но глаза…
— Привет, Оленька, — прошептал он.
Я разрыдалась. Будто камень с души упал.
— Ты… как…
— Нина сказала про свадьбу. Прости, что без приглашения.
— Спасибо, что пришёл.
— А мать?
— Я сама решаю, кто будет рядом. Поехали.
Он кивнул и открыл дверь машины. В тот миг я поняла: это и есть счастье. Когда прошлое отпускает… и ты больше не одна.
