Ну что ж, в сорок четыре года жизнь обязана превратиться в бесконечный поток, шептала Аглая, собирая свои вещи в потёртый чемоданчик. Сыну сообщу, когда найду новое место. Хорошо, что мама ещё живёт, а папа давно ушёл в далёкую тень. Отец был стоматологом, а я следую его следам.
Развод с Артёмом прошёл словно тихий шелест листьев: он уже давно готов был к расставанию, ведь я несколько раз предостерегала его:
Если не бросишь азартные игры, я уйду. Мне надоело обеспечивать тебя.
Он клялся, но привычка держала его в цепях. Мы прожили двадцать два года, из которых десять шли под тяжёлой тенью долга; в начале всё покрывала жена, а потом сама оказалась в безмолвном шепоте ночи.
Сонечка, не разводись с Артёмом, умоляла свекровь, может, однажды он откажется от карт. Я тоже устала платить за его игорный стол. Счета не собираются даже на чёрный день.
Я тоже устала, сил нет, произнесла Аглая, подаю на развод, чтобы не было сюрпризов.
Куда ты уйдёшь? Квартиру сдаёшь? Ведь это квартира Артёма, он из неё не уйдёт.
Не сдавать, а уезжать навсегда в неизвестный город, где он меня не найдёт. Уволилась с работы, стоматологи нужны везде, так не пропаду. Всегда мечтала открыть собственный кабинет, но где собрать деньги, когда муж всё проигрывает
Я вернулась к маме в огромный родной город в сердце Сибири, где реки шепчут тайны. После института хотела сразу вернуться, но вышла замуж за Артёма, а он не хотел покидать свою двекомнатную квартиру, полученную в наследство от бабушки, ушедшей к его родителям.
Привет, мама, обняла я её, приехала навсегда, как обещала.
Молодец, доченька, давно говорила тебе: ещё молодая, жизнь впереди. Никита тебя поймёт, он уже учится в институте, сияла мама, бывшая медсестра, недавно вышедшая на пенсию.
Мам, а Илья Романович всё ещё работает? спросила я на следующий день.
Да, у него частная стоматологическая клиника; он уже не лечит, а руководит. Я уже говорила с ним, он примет тебя к себе, ответила мать.
Спасибо, мам, ты всегда помогала. Папин друг всегда поддерживал, даже в отпуске я его встречала; он говорил, что я могу на него рассчитывать. Пойду к нему сегодня.
Прошёл второй год, как я работала стоматологом. Привыкла к городу, к кабинету, к своим пациентам. Сын Никита приезжал на каникулы, радуясь, что он уже взрослый, но всё ещё не поехал к отцу.
Я отпустила очередную пациентку и обратилась к медсестре Ксении:
Приглашай следующего.
Заходите, пожалуйста, прозвучало из приёмной.
В кабинет вошёл мужчина среднего возраста, будто впервые появился в моих снах.
Интересно, записался ли он случайно или ктото посоветовал? подумала я, указывая на кресло.
Он садился, лицо оставалось безмятежным.
Откройте рот, сказала я, осмотрела, кариес в правом верхнем зубе, восьмёрку удалить.
Лечите, удаляйте, коротко ответил он.
Ксюша, подготовь шприц с анестетиком, бросила я медсестре, сделаю укол, вы ничего не почувствуете.
Не нужен укол, резко сказал он.
Что значит «не нужен»? я сбилась.
Так лечите, без укола
В голове всплыл образ: «Он робот или мазохист, получающий удовольствие от боли». С этими мыслями я включила бормашину.
Он терпел, не моргнул, когда я сверлила зуб. После заложения лекарства спросила:
Больно?
Нет, ответил он спокóйно, хотя я знала, что это ужасно больно.
Приходите послезавтра, поставим пломбу, он встал, а Ксения провела его взглядом.
Крутой мужик, прошептала она, закрывая дверь. Такой отважный без укола.
Я считаю, что он лицемер, ответила я, боится показать боль, притворяется сильным. Если боишься, скажи честно: «Больно», а не играй в героя.
Софья Сергеевна, кажется, он в вас влюбился, улыбнулась Ксения. Смотрит не как врач, а как на женщину.
Ого, Ксюша, фантазия у тебя шальная, рассмеялась я.
Нет, я просто заметила то, чего вы не успели увидеть. Чувствую, он скоро предложит вам свидание.
Как его зовут? спросила я.
Прохор, ответила Ксения. Но у него нет шансов, если
Почему? слегка разочарованно уточнила я.
Потому что мне нравятся чувственные мужчины, открытые и честные, а он будто терминатор, ответила она.
В назначенный день он появился ровно в конце рабочего дня. Ксения уже приветствовала его, как старого друга.
Проходите, Прохор Антонович.
Я кивнула, сухо:
Здравствуйте, садитесь. Сегодня поставим пломбу.
Работать с его зубом заняло долго, но он держался стойко.
Было больно? спросила я вновь.
Нет, ответил он односложно.
Наверно, обманываете, подумала я, готовя композит.
Когда всё было готово, он встал, посмотрел в глаза и произнёс:
Спасибо Я последний пациент сегодня, могу подвезти вас до дома.
Нет, спасибо, сама доеду. Запишете меня на удаление?
Да, запишите.
На субботу ктото записан?
Ксения листала журнал пальцем:
Есть запись на девять утра, дальше занято.
Вам подойдёт девять, обратилась она к Прохору.
Буду, послезавтра в девять, ответил он уверенно.
Суббота для меня время без пробок, маршрутки свободные, я медленно открываю кабинет, надеваю халат, наливаю себе кофе, садясь у окна. Было видно, как Прохор нервничает, то ходит, то присаживается, то снова встаёт, словно в поисках собственного ритма.
Интересно, что случилось, что он теперь выглядит иначе, размышляла я.
Я поставила чашку в шкаф, открыла окно и позвала:
Прохор, входите!
Как, уже девять? удивился он.
Разница лишь в том, что мы уже здесь, улыбнулась я и закрыла окно.
Он вошёл, покраснел:
Я ещё не готов, сказал он.
Не готов? Что значит готов?
Я боюсь стоматологов, поэтому каждый раз готовлюсь к визиту.
Почему тогда отказался от укола?
Уколов я боюсь ещё сильнее, признался он, дрожа.
Понимаю, уколов боятся почти все, но я сделаю всё мягко, почти без боли, уверенно ответила я, улыбнувшись ему.
Укол прошёл быстро, он выглядел бледным, но после я увидела в его глазах облегчение.
В понедельник он шёл перед клиникой с огромным букетом, сверкая на солнце. Коллегиврачи переглядывались, угадывая, кому такой подарок.
Я подошла к нему, он протянул букет:
Доброе утро, это вам. Укол оказался не таким уж страшным. Всё хорошо, благодарю, приглашаю вас вечером в кафе, если не возражаете.
С удовольствием, улыбнулся он, показывая безупречную улыбку.
Спасибо, ваш номер у меня есть, жду встречи, сказал я, чувствуя, как в этом сне всё становится реальнее.
Свидание прошло чудесно, и я поняла, что медсестра Ксения была права: Прохор действительно был добрым, эмоциональным мужчиной, которым можно доверять, даже если он пришёл из той же странной, безумной ночи, где реальность переплетается со сном.
