Неожиданный союз: как зять и тёща нашли общий язык
Марфа Семёновна аккуратно сложила в клетчатую авоську картошку с дачи, банки с солёными огурцами и малиновое варенье, после чего отправилась к дочери и зятю. — Катюша, я уже в электричке. Пусть Дмитрий меня встретит на станции, сумка тяжёлая, — сказала она в трубку. — Хорошо, мам, обязательно встретим, — ответила Екатерина.
Утром, сойдя на перрон, Марфа услышала знакомый голос: — Мама, мы здесь! — Она обернулась… и остолбенела. Рядом с беременной дочерью стоял ухоженный мужчина в строгом пальто, и это явно был не тот неопрятный дальнобойщик, с которым у неё никак не складывались отношения.
А ведь раньше Дмитрий и не думал о женитьбе. В тридцать восемь он всё ещё был холостяком и на очередной посиделке с друзьями за рюмкой чая повторял, что не встретил ту, что «зацепит по-настоящему». Кто-то завидовал его свободе, кто-то качал головой: мол, всё-таки хорошо, когда дома ждёт родной человек. А он отмахивался: зато никаких тёщ!
Но однажды всё изменилось. На автозаправке он увидел Её. Катю. Девушка с веснушками и смеющимися глазами будто сошла с обложки журнала. Она улыбнулась — и он пропал. На следующий день подкатил на своём внедорожнике, зажал в руках букет пионов и, запинаясь, выдавил: — Катя… может, сходим в кафе?
После этого жизнь понеслась как снежный ком. Свадьба. Дмитрий, впервые за долгие годы, спешил не на стоянку, а домой. Возвращался из рейсов с лёгким сердцем. Впервые почувствовал себя не просто мужчиной, а мужем. А потом узнал, что станет отцом. Всё было идеально… если бы не тёща.
Марфа Семёновна оказалась женщиной с характером: строгая, интеллигентная, с холодноватой вежливостью. При первой встрече она едва кивнула зятю. А когда Дмитрий робко назвал её «второй мамой», она резко парировала: — С каких это пор я вам мать?
Он не обиделся. Просто понял: доверие придётся заслужить.
Прошёл год. Катя — на восьмом месяце. Дмитрий вернулся из рейса, и жена тревожно посмотрела на него: — Мама хочет погостить у нас пару дней… — Да ну? А я уж думал, что-то серьёзное! — рассмеялся он. — Ну и ладно. Только вот… — недовольно поёрзал пальцами по щетине.
— Только вот, — подхватила Катя, — побрейся, пожалуйста. Мама тебя в таком виде не одобряет. — А тебе? — Мне нравится, но маму не переспоришь.
И Дмитрий подчинился. Побрился, подстригся, глянул в зеркало — самому не верилось. На перроне Марфа Семёновна аж подбородок приподняла: перед ней стоял не замызганный шоуряк, а презентабельный мужчина. Уголки её губ сдвинулись в лёгкой улыбке. А Дмитрий вдруг осознал, что… рад её видеть. В ней что-то изменилось. И, кажется, в нём тоже.
За ужином он рванул в комнату — начинался хоккей. Включил тихо, чтобы не мешать. И вдруг — голос сзади: — Дима, громче сделайте! Я тоже болельщица!
Он обернулся. Марфа Семёновна стояла с горящими глазами. И когда они вместе кричали на гол вратаря, он понял — это будет не просто визит.
На следующий день они собрались на рыбалку. Палатка, удочки, термосы. Марфа Семёновна вдруг заявила: — Вы, часом, на рыбалку? Я с вами! Возьмите мой спальник — и уху сварю, пальчики оближете!
На природе тёща преобразилась: ловко рубила хворост, разводила костёр, даже стол из чурбаков соорудила. Смеялась, шутила, глаза блестели — будто сбросила лет двадцать. Уху сварила такую, что Дмитрий три тарелки умял. А к вечеру они уже перешли на «ты» и хохотали, шутя, что если Катя в старости будет такая же, ему крупно повезёт.
Марфа обняла дочь и тихо сказала: — Как же я рада, что у меня есть вы…
И в тот момент Дмитрий понял: никакие победы на льду не сравнятся с этим — с семьёй, с домом, с теплом.