**Личный дневник**
Я всегда жила рядом с кем-то. Сначала с родителями в нашей уютной трешке в Питере, потом, после замужества, с Дмитрием. Через пару лет на свет появилась наша Катюша.
Даже когда Дима ушёл, мы с дочкой остались вдвоём. А теперь я совсем одна. Брожу по пустой квартире, и мысль крутится: кому я теперь нужна? Жизнь словно съехала с рельсов, впереди лишь пустота и забытьё.
Что я сделала не так? Мы с Димой почти не ссорились. Мелочи — да, но не больше. Я не держала его на коротком поводке, отпускала с друзьями, следила, чтобы дома было чисто и уютно. Суп в холодильнике, ужин на плите — всё как положено.
Фигуру я сохранила даже после родов. От природы я не пышка, а после родов грудь ненадолго округлилась, к радости мужа. Но потом вернулась к прежнему размеру. Из-за этого же не бросают! Все говорили, что мы с Димой — идеальная пара.
Хотя я не слепая. Заметила, что он стал другим. Не задерживался, нет, но начал тщательнее следить за собой. Подбирал галстуки, сделал модную стрижку.
— Почему ты не носишь платья? — как-то спросил он.
— Ношу же, по праздникам, — удивилась я.
Раньше ему было всё равно, во что я одета.
— Ты какая-то бледная сегодня. Не заболела?
— Я всегда такая. Ты чего прицепился? — вспыхнула я.
Однажды всё же накрасилась, нанесла румяна — и на работу.
— Смой, не идёт тебе, — бросил Дима вечером.
— А на работе хвалили, — обиделась я, но послушно умылась.
— Думала, теперь будешь приходить нарядная каждый день, — сказала коллега на следующий день.
— Мужу не понравилось.
— Просто испугался, что если ты начнёшь так выглядеть, ему придётся ревновать, — усмехнулась она. Я промолчала.
Как-то позвонила подруга Лара, предложила встретиться в кафе. Мы дружим с института, хотя она всегда была ярче, заметнее.
— Как ты умудряешься есть всё подряд и не толстеть? А я без диет — как тесто на дрожжах, — вздохнула она.
— Да брось, мужики за тобой хвостом ходят, — засмеялась я.
— А вот тебя бы и не заметили, если бы не твои ноги. Штаны — это преступление! Тебе бы юбку-карандаш, стрижку покороче… Давно пора обновиться. А то выглядишь, будто в магазин за хлебом собралась.
Я поняла: Ларка не просто так говорит.
— Ларис, в чём дело? Ты же всегда…
— Да ладно, что «всегда»! — она резко оборвала. — Видела твоего Димку с молоденькой. Этакая нежная ромашка, лет двадцати. Он на неё так смотрел…
Я зажмурилась.
— Замолчи!
— Прости, не хотела обидеть. Но ты же годами в одном и том же. Мужики — они глазами живут. От твоего образа тоска берёт.
— Врёшь! — Я вскочила и выбежала.
Дома я сидела на краю ванны, уставившись в плитку.
— Мам, папа пришёл, — постучала Катя.
Я умылась и вышла. Дочь убежала в комнату, а Дима сидел на кухне, сложив руки на столе, как провинившийся школьник.
— Прости, ужин не готовила. С Ларисой в кафе была, — пробормотала я.
— Я не голоден. Значит, ты знаешь, — сказал он.
— О чём? — спросила я, хотя догадалась сразу. «Значит, Лара не соврала», — мелькнуло в голове.
— Я люблю другую. Боролся, но… Она вдвое младше, но без неё мне не жить. Прости. Соберу вещи и уйду.
Я не стала удерживать.
Потом предала Катя. Стала ходить к отцу. Я не запрещала до тех пор, пока она не начала приносить подарки. Эта… Алина — так её звали — дарила дочери обтягивающие футболки, блёстки, косметику.
— Смотри, что мне Алина подарила! — Катя крутилась перед зеркалом. — Мне идёт?
— Хватит брать у неё подарки, — жёстко сказала я.
— Почему?
— Она украла твоего отца!
— Ну и что? Она весёлая, а ты… Скучная. Правильно, что папа от тебя ушёл.
Потом в речи дочери появились новые словечки. Она выкрасила пряди в синий, губы — в чёрный. Учителя писали в дневнике: хамит, прогуливает.
Но попробуй достучаться! На каждое слово — «Алина сказала…», «Алина считает…»
Меня трясло от злости. Однажды я запретила Кате идти к отцу — она заявила, что уйдёт к нему насовсем.
— Значит, я плохая мать? Алина лучше? Что ж, иди. Только когда у них родится свой ребёнок, тебя выставят.
— Серьёзно? Я могу жить с папой? — холодно переспросила она.
— Да. Пусть только позвонит и подтвердит.
Дима позвонил на следующий день.
— Катя сказала, ты согласна, чтобы она жила у нас.
— Она сказала?! — я еле сдержалась. — Я не справляюсь! Она грубит, красится, как клоун, уроки забросила! И всё благодаря твоей Алине!
— Они хорошо общаются. А ты просто злишься… Катя может жить с нами.
И дочь ушла.
Я металась между обидой и жалостью к себе. Похудела, почти не ела. Катя звонила только затем, чтобы долить соли в рану: «Мы с Алиной ходили в клуб…»
ЕГЭ она провалила. Институт — не светило.
Потом Дима сообщил: Катя сбежала от них и живёт с каким-то Васей на съёмной.
— И ты её отпустил?! — закричала я.
— Она взрослая. У меня своих дел полно. Алина ждёт ребёнка…
— И дочь теперь не нужна? Это ты во всём виноват! Твоя Алина промыла ей мозги и выкинула!
Когда позвонила Лара, я разрыдалась.
— Что делаешь?
— Вешаюсь. Меня все бросили…
Через полчаса Лара приехала с коньяком. Меня развезло сразу. Я рыдала, а она бросала: «Козёл», «Дура», «Кошмар…» Под утро она встала.
— Хватит. Сначала приведём тебя в порядок. Стрижка, маникюр, платье. Потом — туда, где водятся нормальные мужчины.
— Где? — пьяно переспросила я.
— Увидишь.И вот спустя год, глядя на свою новую жизнь — полную выставок, путешествий и любящего мужа, — я наконец поняла, что этот крутой поворот был лучшим, что могло со мной случиться.
