Мир рухнул в одно мгновение: узнав о беременности, он сбежал, словно подлый предатель!
Меня зовут Анна Иванова, мне 20 лет, и живу я в Конаково, где туманные рассветы Тверской области прячутся меж сосен и глади Волги. Долго не решалась написать, но, прочтя ваши истории, поняла — молчание хуже. Моя боль — словно ржавый гвоздь в сердце, а тень прошлого не даёт вздохнуть.
Всё началось в пятнадцать. Влюбилась в Диму Волкова — статного, как былинный витязь. Его смех, взгляд — все девчонки шептались о нём на переменах. Когда подруга сказала, что он ждёт меня после школы, я онемела: «Правда?» — выдохнула, чувствуя, как сердце застучало, как барабан в тишине. На первой встрече он вручил алую гвоздику — до сих пор храню её в потрёпанном томике Пушкина. Тот вечер стал началом конца: его слова обволакивали, как дым, а я, глупая, не видела пропасти под ногами.
Отдалась — и попала в капкан. Новость о беременности ударила, словно обухом. Родители смотрели на меня пустыми глазами: отец хлопнул дверью, мать рыдала в подушку. А он, мой «витязь», испарился. Услышав о ребёнке, побледнел, пробормотал: «Разберёшься» — и скрылся. Осталась одна с гнетущим страхом, будто придавили камнем.
Дом превратился в склеп. Тишина звенела громче скандалов. В итоге мама отвела меня в клинику. Аборт стал ножом по душе — выскоблили не только плод, но и веру в людей. После этого закрылась, как ракушка. Школу окончила, глядя в пол, избегая взглядов одноклассников. Любовь стала синонимом предательства, мужчины — словно волки в овечьих шкурах.
Потеряла себя. Душа — будто порванная балалайка, звучащая лишь фальшивыми нотами. Живу в плену страхов: боюсь улыбок, вздохов, случайных прикосновений. Подруги зовут в кафе, но я прячусь в комнате, где обои в цветах напоминают ту злополучную гвоздику. Родители делают вид, что ничего не было, а я не могу забыть их взгляд — будто умерла, но продолжаю ходить.
Иногда ловлю своё отражение в витринах: куда делась та Анка, что гоняла на велосипеде по набережной? Дима украл её, оставив взамен тень. Вижу пары у фонтана — комок подступает к горлу. Хочу верить, что не всё кончено, но его лицо — красивое, подлое — всплывает перед сном, как проклятие.
Как снова научиться дышать? Страх окутал ледяным плащом: боюсь доверять, боюсь любить, боюсь даже мечтать. Мама шепчет: «Время лечит», но мои раны кровоточат до сих пор. Мне всего двадцать, а кажется, будто жизнь промелькнула, как поезд за окном. Прошу — дайте совет, как разбить эту клетку? Хочу снова увидеть солнце, но не знаю, где искать рассвет.
