23 октября,2025год.
Сегодня в дневнике хочу записать то, что давно гложет меня изнутри.
Счастье казалось простым: муж, Дмитрий Петрович, крепкое здоровье, дочьАлёна, её малыши Илья и Оля. Мы жили в уютной квартире в центре Казани, доходы позволяли вести скромную, но стабильную жизнь. Дома всегда звучал смех, а в гостиной пахло свежим чаемнаверное, так должно быть, когда всё складывается.
Когда Алёна вышла замуж в двадцать втором году, её жениху было тридцать пять. Мы одобрили его без колебаний: Алексей Сергеевич, известный инженер, владел крупной квартирой в центре Казани и мог обеспечить семью. Он оплатил свадьбу, отправил молодоженов в Сочи на медовый месяц и подарил золотые серьги. Родные восхищались: «Алёнка сразу в шёлковых платьях!»
Первые годы шли, как по маслу. Появились Илья и Оля, семья переехала в коттедж под Москвой, иногда приезжали к нам в праздники. Но я начала замечать, как Алёна стала отдаляться: её ответы стали односложными, улыбка натянутой, в глазах появилось пустое отражение. Материнская интуиция не обманывает: чтото шло не так.
Однажды, не выдержав, я решила навестить её без предупреждения. Звонки оставались без ответа, сообщения читались, но reply не шёл. Скучав по внукам, я села в машину и поехала.
Алёна встретила меня не радостью, а испугом. Она отодвинулась к кухне, заставила меня приготовить борщ и поиграть с детьми, а сама исчезла в спальню. Поздно ночью, когда вернулся Алексей, я увидела его в пиджаке, с рыжими волосами, от которых пахло дорогим парфюмом из Парижа. Он лёгко поцеловал жену и та безмолвно ушла в другую комнату.
Я стояла на кухне, попивая воду, и услышала шёпот Алексея на балконе: «Скоро, милая Она даже не подозревает». Стакан задрожал в моей руке, горло сжалось от боли.
Утром я спросила прямо: «Ты в курсе?». Алёна побледнела, прошептала: «Мама, не делай этого. Всё у нас нормально». Я привела факты: рыжие волосы, парфюм, ночные звонки. Она ответила, будто заученно: «Тебе всё это кажется. Он хороший отец, обеспечивает нас, а любовь не главное».
Сжав слёзы в ванной, я поняла, что теряю не зятя, а дочь. Она выбирает удобство, а он цинично пользуется её беззащитностью.
Вечером я вызвала Алексея на разговор. Он не стал оправдываться:
И что? Я их не бросаю. Квартира, школа, шубы всё есть. Ей удобно, а ты не лезь в их дела.
А если я всё расскажу?
Она знает. Просто делает вид.
Я возвращалась домой в электричке, глотая слёзы, а Дмитрий шептал мне: «Не вмешивайся, потеряешь всё окончательно». Как можно молчать, когда видишь, как дочь гаснет?
Молюсь, чтобы однажды Алёна посмотрела в зеркало и увидела, что достоинство стоит дороже бриллиантов, а верность не подвиг, а обычное человеческое качество. Может, тогда она соберёт чемоданы, возьмёт Илью и Олю за руки и уйдёт.
А я буду ждать. Даже если сейчас она закрылась стеной. Мать не отступит, даже когда боль разрывает душу на части. Ведь это не просто слово это клятва навсегда.
